Но, может, вы к нам с деловым предложением? с надеждой спросил Мэл.
Нет, ваша догадка верна: это связано с Инарой, ответил Лямур, но совсем не так, как вы думаете. Капитан Рейнольдс
Зовите меня «Мэл».
Хорошо, Мэл. Скажите, что вам известно о состоянии Инары?
Внутри Мэла что-то оборвалось.
Что, простите? О каком состоянии?
А Лямур помрачнел еще сильнее. То есть вы ничего не знаете.
Нет, я понятия не имею, в каком она состоянии, и я буду крайне вам признателен, если вы просветите меня на этот счет.
Мэл, я вынужден перед вами извиниться. Я думал, что она вам рассказала.
Что. Она. Мне. Рассказала. Слова Мэла летели в экран словно пули.
Лямур помедлил очевидно, набираясь храбрости.
Мэл, Инара умирает. У нее рак. Врачи говорят, что жить ей осталось не больше месяца.
4
У Станислава Лямура были дома во всех уголках галактики, и в том числе на Беллерофонте в северо-западной части самого крупного из трех континентов планеты, посреди пятидесяти акров идеально благоустроенной земли стоял двухэтажный особняк, и, как оказалось, сейчас Лямур жил именно в нем.
Уош посадил «Серенити» на площадку в полумиле от дома. Рядом уже ждала автоматизированная транспортная капсула на магнитной подвеске, и как только Мэл залез в нее, она, жужжа, поехала по извилистой трассе, проложенной по лесистому участку.
При других обстоятельствах эта поездка доставила бы ему удовольствие. Деревья стояли в своих осенних нарядах; их красные, желтые и коричневые листья еще цеплялись за ветки, не желая падать на землю. Легкий ветерок заставлял ветки лениво раскачиваться. Мэл обожал осень, ее цвета и особую приятную грусть, которую она вызывала в нем.
Но не сегодня. Сегодня он не видел перед собой ничего, кроме медленного и неотвратимого угасания.
Вскоре капсула остановилась у дверей особняка. Дворецкий с важным видом проводил Мэла в огромный вестибюль, где уже ждал Лямур.
Мэл. Лямур протянул ему руку. Рад вас видеть. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.
Его руку Мэл не пожал.
Где она?
Лямур понимающе кивнул.
Наверху, в комнате для гостей. Ее лечат лучшие онкологи, а сиделки ухаживают за ней круглые сутки. Я делаю все, чтобы сделать как можно более комфортными ее последние
Отведите меня к ней.
Конечно, конечно. Сюда.
Они поднялись по большой лестнице, прошли по галерее, в комнаты, более просторные, чем большинство городских квартир. Бархатные портьеры и натертый до блеска паркет резко контрастировали с новой, суперсовременной медицинской койкой, отчего она выглядела еще более неуместной.
Койка, парившая в воздухе в полуметре от пола, ощетинилась мониторами и приборами. Со стоек, прикрепленных к ее раме, свисали мешки для капельниц, наполненные прозрачными жидкостями. Койка была немного наклонена так, чтобы лежащий на ней человек мог смотреть в панорамное окно на стоящие посреди лужайки статуи, озеро и сад с искусно подстриженными деревьями.
Над кроватью склонилась сиделка, ухаживающая за пациентом. Увидев Мэла и Лямура, она отошла в сторону.
Мэл подошел к кровати. Теперь он уже не спешил. Он хотел увидеть Инару. Он не хотел увидеть Инару.
Она была одета в шелковое кимоно, на котором вручную были нарисованы цветы вишни. Ее лицо осунулось и приобрело землистый оттенок; губы пересохли и потрескались. Ее волосы утратили блеск и теперь стали тусклыми и ломкими, словно перекати-поле.
Но она все равно была прекрасна.
Инара повернула голову на подушке и с трудом сфокусировала взгляд.
Мэл? хрипло, еле слышно произнесла она.
Мэл не мог говорить.
Ты пришел, сказала она и, собрав все силы, улыбнулась.
Мэл по-прежнему не мог вымолвить ни слова. У него в горле застрял комок.
Я рада тебя видеть, сказала Инара.
Почему ты мне не сказала? спросил Мэл, к которому наконец вернулся дар речи.
Он хотел, чтобы это прозвучало жалобно, но это было больше похоже на обвинение.
Я пыталась, несколько раз, но не могла себя заставить.
Но ты знала с самого начала, когда впервые пришла на «Серенити», ты уже знала. Лямур мне сказал.
Мэл посмотрел по сторонам, разыскивая Лямура, но миллиардер и сиделка вышли из комнаты, чтобы не мешать Мэлу и Инаре.
И Саймон говорит, что ты намекнула ему об этом, продолжил Мэл. Когда на «Серенити» взорвалась компрессионная спираль и у нас заканчивался воздух, он сказал что-то вроде «не хочу умереть на этом корабле», а ты ответила, что вообще не хочешь умирать. В то время он не обратил на это особого внимания, но теперь, когда он знает, что ты больна