Значит, когда они проходили мимо тебя, Хейк заговорил о Ферру?
– Кажется, он упомянул Ферму-под-Дубами.
– Что ж, это вполне возможно. И выглядит вполне правдоподобно.
Понимая, что она ему не верит, Гед промолчал.
– Нечто подобное порой случается с волшебниками, – сказала она.
– И со многими другими.
– Возможно.
– Дорогая, не пытаешься ли ты сказать...
– Нет, совсем нет. Может, это все твое предчувствие? Будь ты волшебником, ты ведь не остался бы здесь?
Они лежали на большой дубовой кровати под горой выделанных овечьих шкур и пуховых покрывал, поскольку в комнате не было очага, а ночью здорово подморозило и выпало много снега.
– Но вот что мне хотелось бы знать. Существует ли что-то помимо того, что ты зовешь Силой... возможно, то, что предшествует ей? Или сама Сила – лишь одно из проявлений некоего скрытого дара? Я вот о чем. Огион сказал о тебе однажды, что ты был волшебником еще до того, как научился азам магического искусства. Маг от рождения, говорил он о тебе. Я себе это так представляю: Силу может получить лишь тот, у кого есть для нее некое вместилище. Пустота, которую необходимо заполнить. Чем больше ниша, тем больше Силы туда поместится. Но если Силу туда не поместили, или она иссякла, или ее забрали у тебя... по-прежнему останется на месте...
– Та пустота, – закончил он.
– Пустота – это не самое подходящее слово.
– Вероятно, возможность? – предложил он, и тут же покачал головой. – Это предполагает возможность... восстановления.
– Мне кажется, что ты очутился тогда, на дороге, в нужное время и на нужном месте потому, что... из-за того, что это должно было случиться. И твоя Сила здесь ни при чем. Это просто случилось с тобой. Из-за твоей... пустоты.
Помолчав немного, он сказал:
– Все это не слишком противоречит тому, чему меня учили на Рокке, когда я был еще мальчишкой: истинная магия заключается в том, чтобы делать только то, что ты должен делать. Но ты говоришь о большем. Не поступать, а быть вынужденным поступить...
– Не думаю, что ты совершенно прав. Правильно ли ты поступишь или нет, зависит все же, прежде всего, от тебя самого. Разве ты не пришел и не спас мне жизнь... разве ты не воткнул вилы в Хейка? Вот это и впрямь «поступок», ты действительно сделал то, что должен был сделать...
Он опять задумался, а затем спросил ее:
– Неужели этому тебя научили, когда ты была Жрицей Гробниц?
– Нет.
Она слегка поежилась, уставившись в темноту.
– Арху учили, чтобы быть сильной, нужно жертвовать. Собой и другими. Простая сделка: даешь и получаешь что-то взамен. Не могу утверждать, что в этом нет смысла. Но моя душа задыхалась в этих тисках: одно за другое, зуб за зуб, смерть за жизнь... Хотелось вырваться на свободу. Никаких платежей, долгов и выкупов... никаких сделок и расчетов – вот что такое свобода.
– Дверь между ними, – тихо сказал он.
Этой ночью Тенар приснился сон. Ей снилась дверь из«Сотворения Эа» . Она представлялась ей во сне маленьким окошком с неровным, мутным толстым стеклом. Оно было врезано в западную стену старого дома на берегу моря. Окно было закрыто на задвижку. Она хотела открыть его, но существовало некое слово, ключ, который она забыла, слово, ключ, Имя, без которого она не могла открыть его. Она пыталась отыскать его в комнатах с каменными стенами. Комнаты мало-помалу уменьшались в размерах, постепенно погружаясь во мрак... Тут она почувствовала, что Гед сжимает ее в объятиях, пытаясь разбудить и успокоить, приговаривая:
– Успокойся, любимая, все хорошо, все в порядке!
– Я не могу вырваться на свободу! – плакала она, прижимаясь к нему.
Он успокоил ее, гладя по волосам. Наконец, они оба откинулись на подушки.
– Взгляни-ка, – прошептал Гед.
Взошла полная луна.