– Я благодарю вас, госпожа Иви, – ледяным тоном сказала Тенар в лучших традициях жриц Гробниц Атуана, и вышла из темной комнаты на улицу, где гулял сильный, пронизывающий ветер поздней осени.
Ярость все еще клокотала в ней. Никто не в силах помочь мне, думала она. Тенар и без их советов понимала, что ей самой не справиться... но никто из них не в силах был помочь ей. Огион умер, старая Мосс только и могла, что болтать языком, Иви ощетинилась, Бич остался в стороне, а единственный, кто действительно мог помочь, Гед, – удрал. Удрал, как побитая собака, ни разу не дав о себе знать, ни разу не вспомнив о ней с Ферру. Кроме «священных» мыслей о своем позоре для него ничего не существовало. Он холил и лелеял их, словно собственного ребенка. Ни о чем другом он думать уже не мог. Его никогда не интересовала сама Тенар, его заботила лишь Сила – ее Сила, его Сила, какую пользу он мог извлечь из нее, как ему подчинить себе еще большую Силу. Дабы слить воедино половинки разорванного Кольца, дабы восстановить Руну, посадить на трон Короля. И когда Сила покинула его, он уже ни о чем другом думать не мог, кроме того, что она ушла, оставив его наедине с самим собой, с собственным позором и пустотой.
«Ты несправедлива к нему», – сказала Гоха Тенар.
«Справедлива! – возразила Тенар. – Разве он играл по правилам?»
«Да, – ответила Гоха. – По крайней мере, он пытался».
«Что ж, теперь он может забавляться с козами, которых пасет. Меня это нисколько не волнует», – отрезала Тенар, бредя по направлению к ферме под порывами резкого ветра и редкими каплями холодного дождя.
– Наверное, ночью выпадет снег, – сказал старый Тифф, встретившийся ей по дороге у лугов близ Кахеды.
– Снег, так скоро? Надеюсь, этого не случится.
– По крайней мере, заморозков не избежать, уж будьте уверены.
Когда солнце село, и впрямь ударил морозец: лужи и желоба для стока воды подернулись ледком; стебли травы на берегах Кахеды подернулись инеем; даже ветер стих, словно не в силах пошевелиться из-за сковавшей его стужи.
У огня очага – чей дым был ароматнее, чем у очага Иви, поскольку на дрова пустили срубленную весной старую яблоню – сидели Тенар и Ферру, суча пряжу и болтая после сытного ужина.
– Расскажи мне сказку о кошачьих призраках, – попросила Ферру своим хриплым голоском. Темная масса темной шелковистой козьей шерсти в ее руках на глазах превращалась в превосходную пряжу.
– Это летняя сказка.
Ферру насупилась.
– Зимой люди рассказывают друг другу великие предания. Этой зимой ты выучишь«Сотворение Эа» , чтобы ты могла ее петь во время Долгого Танца, когда наступит лето. Этой зимой ты так же выучишь«Деяния Юного Короля» , чтобы петь ее на Празднике Возвращения Солнца, который знаменует приход весны.
– Я не могу петь, – прошептала девочка.
Тенар ловкими, уверенными движениями смотала в клубок сбегающую с прялки нить.
– Поет не только голос, – сказала она. – Поет еще и разум. Что толку обладать прекраснейшим голосом в мире, если ты не знаешь ни единой песни.
Она смотала в клубок остаток прями.
– У тебя есть Сила, Ферру, и если не обращать на нее внимания, она может натворить бед.
– Как у тех, кто не способен учиться, – сказала Ферру. – У диких.
Тенар не поняла, что та имела в виду и вопросительно посмотрела на девочку.
– Тех, что живут на Западе, – пояснила Ферру.
– А-а... драконы... из песни Женщины из Кемая. Да. Ты права. Итак, с какого предания мы начнем? С того, что повествует о том, как острова поднялись из пучины моря, или ты хочешь узнать, как Король Морред разбил Черный Флот?
– С островов, – прошептала Ферру. Тенар в глубине души надеялась, что девочка выберет«Деяния Юного Короля» , ибо Морред для нее означал Лебаннена. Но выбор ребенка был однозначен.