Дальнейший путь обошелся без столкновений с опасностью. Пэрри сделал вывод, что Люциферу известно лишь одно – беспокоящее его дело поручено какому‑то монаху. Поэтому на его уничтожение и было направлено полчище демонов. Однако за ними не последовали другие; выходит, Повелитель Зла либо не придал подобному пустяку серьезного значения, либо пока не имел возможности выслать против Пэрри своих слуг. Скорее всего их просто не оказалось поблизости. Но если еретик, к которому он направляется, все‑таки обладает важными сведениями и Пэрри может их получить, Люцифер непременно обратит на него внимание. Вот тогда‑то начнется настоящее испытание…
В сырой подземной тюрьме Пэрри подвели к еретику. Тщедушный белобородый старец, совершенно раздетый, лежал на спине, а связывающие ему запястья и лодыжки веревки были натянуты на столбы, не позволяя несчастному шевелиться. Более того, арестант не мог даже вздохнуть полной грудью – ведь на ней лежала доска, которую сверху придавливал тяжелый металлический груз.
– Что это?! – в гневе спросил Пэрри.
– Peine forte et dure, святой отец, – объяснил тюремщик. – Боль суровая и жестокая.
– Как перевести, мне известно! – рявкнул Пэрри. – Я спрашиваю, почему этого человека подвергают наказанию. Мне сообщили, что он пока не сделал признания.
– Так ведь это еще и не наказание, святой отец, а лишь способ поторопить его с признанием.
– Ах, способ? По‑моему, больше похоже на пытку!
– Ну что вы, святой отец! Его еще не резали, не выкручивали суставы, не жгли огнем и не морили голодом… Мы лишь подталкиваем его к тому, чтобы он ответил на обвинение.
– Поскольку до тех пор, пока он не признает себя виновным или невиновным, вы не можете его судить, – с отвращением заключил Пэрри.
– Именно, святой отец. Преступники становятся совершенно невыносимыми – тянут до последнего и только связывают правосудию руки. Поневоле приходится оказывать на них давление.
– Но ведь после такого «давления» любой, даже невиновный, признается во всем что угодно!
– Не скажите, святой отец! Некоторые упрямцы предпочитают умереть, но не признаться.
– Так, значит, большинство все‑таки признают себя виновными? И что же их ждет?
– Их лишают всякого имущества и отпускают.
– А тех, которые отрицают свою вину?
– Таких признают виновными, наказывают за непреклонность и также лишают имущества.
– Тогда мне понятно, почему они пытаются молчать, – сухо бросил Пэрри.
– Ведь весь их выбор: голодная смерть или мучения и голодная смерть. А вам приходило когда‑либо в голову, что человек может оказаться невиновным и не заслуживать наказания?
– Нет, не приходило, святой отец, – ответил тюремщик, искренне удивленный наивностью монаха. – У нас тут невиновных нет.
Появилась Джоли.
– Перестань зря болтать и вытащи его отсюда! – воскликнула она. – Бедный старик!
Пэрри согласился.
– Освободите заключенного!
– Но ведь он еще не сделал признания!
– Я хочу с ним поговорить. А это вряд ли окажется возможным, если он даже дышит с трудом.
– Хм, тогда я уменьшу груз так, чтобы он смог вам отвечать.
– Нет. Снимите весь груз и развяжите все веревки до последней.
– Святой отец, это не положено!
Пэрри сурово взглянул на него:
– Дорога ли тебе твоя душа, тюремщик?
Тот нехотя уступил. Вскоре арестованного освободили, но, не имея сил подняться, он так и остался лежать на голой земле, постепенно восстанавливая дыхание.