Тем более, что это было бы абсолютно бесполезным. Он такой же человек, как и мы. Мы были в доме, где он вырос, и шли за ним по пятам до самого Терика.
— Ты хочешь сказать, что не веришь в то, что он из этих… — обладатель хрипловатого голоса перешёл совсем на шёпот, будто бы догадываясь, что их подслушивают, — из бессмертных.
— Не верю, — гораздо громче ответил знакомый Тильво голос. — Это противоречит всем описаниям. Но в том, что он как-то с этим связан, я уверен.
— А что сказал Сын Неба?
— А что Сын Неба? Он разве когда-нибудь говорил о чем-нибудь конкретно? Тем более этого не дождёшься от Рандиса. Хотя он и намекнул, что старик поволновался малость.
— Ещё бы ему не волноваться. Тут враз можно всего лишиться, если сбудется предсказание.
— Какое ещё предсказание?
— Я говорю о записях Ранде: «Если в мире останется хоть один бессмертный…»
— Слишком ты много знаешь.
— Так ведь положено мне. Я — Меч Неба.
— А вот об этом даже полумёртвый или мёртвый не должен знать. Так что заткнись. Понял? Где вещи это певуна?
— Сейчас принесут.
— Чтобы ни одной не пропало и все в целости и сохранности отнесли в «Пропащую душу». Ренегаты их смотрели?
— Да.
— И что?
— Конечно, ничего.
— Надо думать.
В дверь раздался лёгкий стук.
— А вот и вещи.
Снова шаги, чуть тренькнула струна дайлы. «Ага, вот она, родимая», — подумал Тильво.
— Как видишь, ничего хитрого в его вещах нет: поношенный плащ, меч, дайла.
— Где этот бродяга раздобыл такую прелесть? — Человек с чуть хриплым голосом взял дайлу и провёл по струнам. При этом Тильво мучительно захотелось вскочить и надавать ему как следует. Никому в своей жизни он не разрешал притрагиваться к инструменту.
— Кто его знает? Может, украл где? По крайней мере, когда мы за ним установили слежку, инструмент уже был с ним.
— Любопытно.
— Однако давай его перевернём и рассмотрим повнимательнее. Может, у него при себе какие вещи есть или, скажем, на шее медальон.
Услышав эти слова, Тильво внутренне напрягся и постарался сделать вдох чуть побольше. И без того дышать приходилось еле-еле, но, когда его перевернут, он хотя бы первое время не должен дышать. Что ж, провести их до конца не получилось.
Тильво почувствовал, как его начали медленно переворачивать на спину.
— Так, посмотрим, — послышался хриплый голос. Певец почувствовал на лице чужое дыхание и в этот самый момент открыл глаза. Перед ним, склонившись на корточках, сидел человек лет тридцати. Наверное, это и был тот самый обладатель хриплого голоса. Его глаза расширились от удивления. Он попытался что-то сказать другому человеку, который, к счастью, отвернулся от Тильво, разглядывая дайлу.
Но сказать он ничего успел: кулак певца пришёлся точно в кадык. Человек схватился за горло и тут же упал. На шум развернулся второй. Тильво, вскочив на ноги, съездил ему ногой в пах. Затем он схватил ножны, выдернул меч и с размаху отрубил голову согнувшемуся в три погибели Мечу Неба. Затем подскочил к первому человеку, который, скорчившись, задыхался на полу, и вонзил меч ему в сердце. Все эти события произошли в считанные мгновения, так что сам Тильво толком не успел понять, что же произошло. Конечно же, он умел драться, но чтобы в считанные мгновения убить двух Слуг Неба… Да, с ним действительно происходят какие-то изменения. Когда он срубал голову одному и вонзал в сердце другому меч, он не чувствовал ни страха, ни сожаления. Он не чувствовал вообще ничего. Словно был наёмным убийцей, а это не первые его жертвы. Тильво ошалелыми глазами оглядел два трупа.
Ладно, сейчас не время рассуждать, нужно поскорее убираться из города. Тильво вытер об одежду одного из трупов меч, затем вложил его в ножны и нацепил перевязь.