– Чезвик перевел взгляд на меня: – Права тебе зачитали?
– Да.
– Конечно зачитали! – воскликнул Ферри.
– Как, вы все еще здесь? – Чезвик потянулся за своим портфелем.
– Пойдем‑ка отсюда, – сказал Гейлстон.
– Никуда я не пойду, – огрызнулся Ферри. – Всякий еще будет мне тут...
Чезвик бесстрастно взирал на них, и Гейлстон взял своего напарника за локоть:
– Не связывайся с ним. Пойдем.
– Ваш коллега дал вам дельный совет, – сказал Чезвик.
– Мы еще встретимся, – сказал Ферри голосом профессора Мориарти.
– Когда вас привлекут – без сомнения. Только помните – я дорого беру. Начните откладывать прямо сейчас.
Гейлстон снова потянул Ферри за руку, и они наконец вышли.
– Ну, что ты намеревался мне сказать без посторонних? – спросил я.
– Да ничего. Их просто надо с самого начала поставить на место. Мне так легче будет работать. – Он снова посмотрел на мое залитое кровью лицо и одежду. – Вижу, у тебя сегодня не самый удачный день.
Я медленно покачал головой.
– Тебя‑то не задело? – продолжал он уже совсем другим тоном. – Правда не задело? Я ведь толком и не знаю, что там было...
– Чезвик, сейчас я хочу только добраться до дому. Я устал, весь вымазан кровью, голоден и вообще не в лучшем виде...
Он похлопал меня по плечу:
– Это вполне возможно. У меня для тебя хорошие новости от окружного прокурора: пока что им тебе предъявить нечего, ты можешь считать себя свободным, но в интересах следствия не должен без предупреждения и надолго уезжать из города. Ну, и всякое такое, сам знаешь.
– А мой пистолет?
– Вот пистолет, боюсь, они покуда оставят у себя – баллистическая экспертиза, то да се...
Я кивнул:
– Можем идти?
– Уже ушли.
Он вывел меня наружу задним ходом, чтобы избежать встречи с репортерами, а по дороге рассказал про фотографа.
– Я подтвердил капитану, что на снимках изображен именно ты. Этот малый – стрингер и обслуживает обе наши газеты.
Мы прошли на стоянку к его машине. Чезвик не снимал руку с моего плеча – не то ободряя меня, не то демонстрируя окружающим готовность немедленно осуществить юридическую защиту.
– Патрик, – сказал он, – ты и вправду нормально себя чувствуешь? Не заехать ли нам в госпиталь – пусть тебя осмотрят.
– Это ни к чему, я цел и невредим. Так что там с фотографом?
– Ты появишься в экстренном выпуске «Ньюс», который выйдет с минуты на минуту. Я слышал, что и «Триб» тоже купила снимки. Газеты обожают такие происшествия – сегодня утром герой‑детектив...
– Я не герой, – ответил я. – Это отец у меня герой.
Потом он вез меня по городу в своем «Лексусе». Странно – все занимались своими делами. В глубине души я ожидал, что время остановится и каждый застынет на месте, затаит дыхание, ожидая развития событий. Однако люди сидели за ланчем, звонили по телефону, уточняли время визита к зубному врачу, стриглись, договаривались насчет обеда, работали.
По дороге у нас с Чезвиком возникла дискуссия по поводу того, способен ли я в своем теперешнем состоянии вести машину, и в конце концов он высадил меня на Гамильтон‑плэйс и велел, если мне потребуются его услуги, звонить по его личному номеру в любое время дня и ночи. Потом он укатил вверх по Тремонту, а я остался стоять возле своей машины, не обращая внимания на штрафной билетик на ветровом стекле и глядя на здание Коммон.