В ответ Фабио лишь многозначительно покачал головой. Затем он наклонился под конторку, за которой мы сидели в продолжение нашего разговора, достал оттуда закупоренную бутылочку филуферры, быстрым проверенным движением сорвал полиэтилен, защищающий горлышко и вытащил пробку.
Попробуй, что мне сегодня привезли. Такую в обычном магазине не купишь, сказал он. За мой счёт, конечно. Сегодня ведь 27-е. А это для меня особое число.
Почему же? спросил я.
Многое с ним связано. Смотри, мой день рождения 27-го. Нет, не сегодня! поспешил предупредить мои возможные поздравления и тосты Фабио и продолжал: Сын родился тоже 27, только другого месяца. Моей жене, когда она вышла за меня, было 27. Мои родители прожили в счастливом браке 27 лет, пока Бог не забрал к себе отца. Даже моя доля в прибыли нашего магазинчика в прошлом году составила 27 тысяч евро, заразительно расхохотался он. Вот что такое для меня двадцать семь.
Фабио, очень рад за тебя, сказал я, поднимая рюмку. Мы выпили. И тут мне в голову пришла неожиданная мысль. Я даже не сразу поставил рюмку на конторку.
А знаешь, Фабио, медленно, тщательно подбирая слова начал я, есть ещё одно число из этого ряда. Оно хоть и печальное, но крайне важное для всей нашей планеты. Постарайся запомнить его двадцать семь миллионов. Вот сколько людей потерял Советский Союз во Второй мировой. И благодаря этой жертве мир уже много лет избавлен от большой войны.
Прозвучало это довольно эмоционально, хотя я максимально стремился к будничности, к простой констатации факта. Я ждал реакции Фабио, но не мог и предположить, что его южный темперамент отреагирует столь бурно. Нет, не во внешних проявлениях. Внешне он выглядел всё таким же уравновешенным и благодушным. И только его смугловатое лицо вдруг побледнело, посуровело и заострилось, так что он вдруг стал чем-то напоминать сардинца-воина с картины позапрошлого века.
Двадцать семь миллионов? тихо переспросил он.
Да, двадцать семь, а, возможно, и больше, подтвердил я.
Но это же половина нынешней Италии. Как такое можно вынести? А сколько в России жило тогда?
В Советском Союзе? Около двухсот миллионов. Нет русской семьи, где кто-нибудь не погиб в ту войну.
Но это ужасно, просто ужасно, чуть ли не запричитал Фабио. Почти каждый седьмой, так ведь? А сколько осталось калеками, не дожили своих лет после ранений И все они погибли, получается, на фронте?
Если бы так, Фабио, покачал головой я. В боях на фронте пало, судя по данным, которые приводят наши, российские, исследователи этого вопроса шесть-семь миллионов, возможно девять или десять ничуть не больше, чем потеряли вторгшиеся в Россию немецкие оккупанты и их союзники, хотя западные пропагандисты часто дают совершенно иные цифры. Впрочем, хорошо известно, что на Западе историки со времён Клаузевица любили занижать свои потери и завышать чужие, иногда в разы
Хорошо, оставим это на их совести, нетерпеливо перебил меня Фабио. Да и на Западе есть разные историки. Скажи мне другое: как же умерли остальные миллионы?
Это были мирные жители, убитые во время оккупации, ставшие жертвами концлагерей и погибшие военнопленные.
Но и в России, наверное, умирали взятые в плен немецкие солдаты?
Да, конечно. Например, большинство пленённых под Сталинградом немцев погибло но почти все они были в состоянии крайнего истощения или обморожены. И своевременно помочь им всем в тех условиях, сразу после окончания кровопролитнейшей битвы в истории человечества, было просто невозможно. Однако всего за время войны в русский плен попало свыше четырёх миллионов немцев и из них три с половиной миллиона вернулись домой. А в немецких лагерях были уничтожено свыше трёх миллионов красноармейцев из четырёх с половиной миллионов, взятых в плен. Потери же мирного населения Германии, вызванные военными действиями на её территории, оцениваются вообще лишь в полмиллиона человек
Я хотел было продолжать, но Фабио жестом остановил меня. Видимо непросто было с ходу переварить такое обилие цифр. Он судорожно сглотнул слюну, и когда заговорил, чувствовалось, что слова даются ему нелегко.
Но нам нам об этом никогда ничего не говорили. И моему сыну тоже. Почему?
А вот в этом Фабио, действительно стоило бы разобраться получше. Думается, что для здравомыслящего человека такая задачка вполне по силам.