где не решатся искать.
Там я собираю росу,
там я останусь в лесу.
6 сентября
По городу шла Осень,
взлетал её серый плащ,
и бил руками о земь,
уйдя со двора, палач.
Шагала под окнами Осень,
держалась запоручней сталь,
а он отсчитал свои "восемь",
которых людям не жаль,
и вытащил ножик из ножен,
провел поперёк волосам.
Мороз, подружившийся с кожей,
уже поля обвивал.
[В]
Колодец гудит ночами,
скрипит заваленной крышей.
Квадратными профилем стали
тянется снова все выше.
Они ему подражали,
трещали на ветках сирени,
слетали вниз по спирали,
хватая когтями ступени.
Бросает тень в галогене
холодный облик вороны.
Закрашены краскою стены,
и выбиты ломами троны.
Одни танцуют антенны,
над мусорным баком свободы,
а грязный рисунок гиены
не видит грязные своды
на небе нашей Геенны.
Вокруг Венеры I
Транзитом по мотелям,
по суткам и неделям,
в погоне за спиною,
разбит гранит травою.
Дождем убита крыша,
мотор совсем не слышно,
скрипят дверные стекла,
обивка вся намокла.
Осталась сигарета,
а в трубке ни привета,
вчера порвал рубаху.
Да хоть сейчас на плаху.
Неоном над стоянкой,
накрыт перед огранкой,
холодный я и рваный,
как кот у ног незваный.
Вокруг Венеры II
Вокруг Венеры вьётся
пустынный мотылёк,
то лбом ударит просто,
то упадет в платок.
Его язык нескладен,
потрепан он на вид,
никто, увы, не знает,
что он влетел в тупик.
Потом, холодным утром
найдут его крыло,
исчез из мира будто,
и больше нет его.
И все мы здесь, наверно,
простые мотыльки,
хватаем телом скверну,
не думая взойти.
Вокруг Венеры вьётся
пустынный мотылёк,
то лбом ударит просто,
то упадет в платок.
Вокруг Венеры III
Холодный неон, разбитые стёкла,
разорваны джинсы и кровь на щеке,
вчера мне хотелось, чтобы суббота,
закончилась мирно, костром на реке.
Но только Судьба махнула рукою,
ударив грозой и молнией в борт,
машину порвало ближайшей стеною -
и яхте моей последний здесь порт.
Очнувшись один на белой кровати,
(в тепле и уюте, снаружи шторма),
я мотылька в оконном квадрате
заметил и сразу зажмурил глаза.
Вокруг Венеры IV
И не было судьбы ужасней,
чем быть ненужным никому,
и мир в тонах от крови красный,
и ноль деяний по уму.
Ночное небо как надежда,
что все потом уйдет во тьму.
И он идет, сорвав одежду,
и взгляд его в Ее плену.
И только точка надо всеми
велит ему шагать вперед,
Венера знает, он ей верит,
и глаз его, блестит, как лед.
Tore
Я стою у огромных железных ворот,
ухвативши рукою холодный засов,
а за ними живет довольный народ,
и доносится гул мужских голосов.
Я единственный вынес идею толпы,
я всего лишь один во весь рост распрямился,
и вонзил свой топор в ледяные столбы,
но последний из тех, кто сполна поплатился.
И пошли вслед за мною все люди вперед,
и большими шагами направление взяли,
мы разрушили вместе сковавший нас лед,
у верхушки мы руль и жизни забрали.
И ворота открыли толчком сотни рук,
расцветаюшиймир лицом своим встретив,
обрубили последний мешающий сук,
изменились и мир, и время, и ветер.
Но проблема одна осталась снаружи:
революции братья остались одни,
нас встретили только рычание стужи
да гиблые земли, что позади.
Я видел море
Я видел море, его глубину,
не чуя ветров и солнца,
там часто мысли идут на плоту,
бросая из золота кольца.
Я знаю холод, его чистоту,
под утренним небом зимою,
где город в вечном белом плену,
мерцает ночью стеною.
И только вчера, отдавши огню
все письма свои и бумаги,
решился я жить там, где хочу
вывесить новые флаги.
Пальто
Холодное море бьётся о пристань,
деревья роняют первые листья,
скамейка без спинки терпит все капли,
и волны качают хлипкий кораблик.