Никогда я не был трусом, задетый подковыркой друга за живое, с обидой в голосе возразил Корчёмкин. Просто привык принимать взвешенные решения. Это ты у нас авантюрист по жизни, за что и страдаешь очень часто.
Может быть, и страдаю, но никогда не сожалею о своих поступках, с гордостью изрёк Ермаков.
Друзья допили коньяк, Корчёмкин засобирался домой. Оба были навеселе. Ермаков решил проводить друга до остановки троллейбуса. От подъезда его дома до Комсомольской площади было пятнадцать минут ходьбы.
Вот ты назвал меня авантюристом, нетрезвым голосом проговорил Егор на улице. Назвал, да?
Ну, назвал. И правильно сделал. Потому что привык говорить правду в лицо. А ты что? Обиделся на меня? Ну, извини друг, Корчёмкин громко икнул, его качнуло. Проходящие мимо девчонки резво отскочили в сторону и, посмотрев на подвыпивших седовласых мужчин интеллигентного вида, тут же прыснули от смеха.
Тогда усвой для себя: если бы я не был авантюристом мне бы не удалось достичь тех высот, о которых ты, Миша, даже не догадываешься, Ермаков резко остановился и, взяв друга за рукава, притянул его к себе вплотную.
Ты знаешь, сколько экспериментов я провёл на себе родимом, прежде чем достиг этих высот? шёпотом спросил он, прошипев, будто потревоженная змея.
Откуда ж мне знать? испуганно произнёс Корчёмкин. Ты ни разу не обмолвился об этом.
Бесчисленное количество, Миша, Егор, не мигая, смотрел в глаза друга. Скажи: а я могу полностью тебе доверять?
Несомненно, дружище, ведь я единственный человек, который знает о тебе всё. К тому же, у тебя была возможность убедиться не раз, как я умею хранить тайну.
Тогда слушай сюда, Ермаков потянул друга за угол дома, словно опасался, что проходящие мимо них люди могут подслушать его сообщение.
Ну? проговорил Корчёмкин тихо, освобождаясь от цепких рук Егора. О каких экспериментах ты хотел рассказать?
Ермаков вначале огляделся по сторонам, потом выпалил:
Я подвергал свой эпифиз точечному воздействию электромагнитных волн различных частот. И, наконец, достиг невероятного результата.
Ты говоришь так, будто положил на лопатки самого Энштейна, вяло произнёс Корчёмкин и в очередной раз икнул.
Можно сказать и так, в глазах Ермакова на секунду сверкнул блеск одержимости. Опытным путём мне удалось подобрать такую частоту излучения, при которой электроны в эпифизе принимают состояние покоя, а потом начинают вращаться вокруг атомов в противоположном направлении.
Бред. Полный бред, заплетающимся языком пробормотал Корчёмин. Всё, что существует во Вселенной галактики, звёзды, планеты и элементарные частицы, всё вращается в одном направлении с момента создания. И никакая сила не в состоянии заставить их вращаться в противоположном направлении.
В записях моих давних снов есть рисунки, на которых изображено вращение каких-то частиц. Сбоку поставлена стрелка двухстороннего вращения. Я уверен, что это и есть принцип перехода в другое измерение, заявил Ермаков. В этом измерении все величины имеют равное, но противоположное значение.
Это всего лишь твоя гипотеза.
Нет, Миша, это реальность. Дело в том, что я успел побывать в другом измерении. Я видел совершенно другой мир.
Ха! У тебя были всего лишь галлюцинации, пьяно рассмеялся Корчёмкин. Высокочастотное излучение вызвало возбуждение тех центров головного мозга, которые отвечают за наслаждения. Эффект получился как от воздействия наркотика, и обычные галлюцинации ты принял за действительность.
Думай, что хочешь, но я уверен в правильности своих рассуждений. И я тебе это докажу, твёрдо заверил Ермаков.
Как ты это сделаешь? осклабился Корчёмкин.
Я направлю тебе промеж глаз пучок волн с частотой десять в тридцатой степени, со злостью ответил Ермаков. У меня есть такой приборчик, я сам его создал. А когда ты вернёшься из параллельного мира я подвешу тебя к цепям эфирных хромосом для пущей убедительности и заставлю левитировать. Думаю, после таких убедительных процедур твоё мировоззрение сразу изменится.
Ха-ха! пьяно рассмеялся Корчёмкин. Я согласен, Егор. Ты гений. Лучшего способа переубедить меня не существует. Он схватил ладони Ермакова и долго их тряс.
Потом друзья крепко обнялись и направились к остановке. Подобревший от похвалы Егор шагнул к краю проезжей части и поднял вверх руку, чтобы тормознуть такси. Летящая на большой скорости машина без промедления вильнула вправо и через несколько секунд плавно прижалась к бордюру. Опустилось стекло передней дверки, Ермаков разглядел улыбающееся лицо молодого водителя и громко произнёс: