Как и прежде, Анбу с усердием, достойным лучшего применения, выцарапал новую порцию колдовских надписей на еще одном монументе и пошел дальше в обход вокруг озера. И на всем протяжении берега на равном удалении друг от друга угрюмый пустынный бог ставил точно такие же каменные глыбы. Он готовил вечную темницу ловушку для бессмертного, в которой можно было бы держать вечно того, кого нельзя убить (если, конечно, кто-нибудь не решит вытащить его оттуда).
Недоумеваешь, за что я так с тобой? протянул Анбу, установив последний каменный монумент.
Все, ловушка захлопнулась, и теперь повелитель воды оказался в вечном заточении. С этого момента это уже необратимо, если, конечно, бог-шакал не передумает, но это навряд ли.
Покончив с созданием и установкой сдерживающих оберегов, Анбу направился к несчастному узнику, все еще валяющемуся без чувств на поверхности воды в центре озера. Анбу, в отличие от своего врага, ходить по воде не умел, у него другой дар: по его воле из пучины вод начали подниматься каменные столбы, по которым и шагал вперед шакалоголовый царь земли.
Великая сила обрела форму, и ты решил прибрать ее к рукам, говорил Анбу, склоняясь над врагом.
Дух воды был без чувств и, само собой, никак не реагировал на слова своего тюремщика, но он все слышал, у высших созданий ведь все совершенно иначе, чем у людей. Анбу знал это и именно поэтому утруждал себя сим монологом.
В поисках этой силы ты и прибыл в пустыню Капии, к моему безмерному счастью. Ты спросишь почему? Да потому что в пустыне самое ценное это вода. А тут такое событие один из повелителей воды заявился в наши пески собственной персоной! Конечно, я не мог оставить сей факт без внимания.
Анбу замолчал, словно вдруг забыл, о чем это он. Его ни с того ни с сего передернуло, а до этого грохочущий голос мгновенно сделался сиплым. Трясущимися руками царь земли схватился за флягу, висевшую у него на поясе, и жадно прильнул к ней. Но, к его сожалению, она оказалась пуста! Молниеносно охватившее его отчаяние читалось во всем виде бога, а стремительно нарастающее бешенство полыхало в глазах шакала все ярче и яростнее. Анбу заскулил от безысходности, а затем зарычал, судорожно тряся пустую флягу над своей звериной пастью, будто не верил, что она и вправду пуста.
В конце концов он все-таки выцедил из фляги пару жалких капель некой темной жидкости. Шакалоголовый мигом проглотил их и с остервенением принялся облизывать горлышко фляги в надежде на хоть мизерную, но добавку. Казалось бы, мелочь, но даже столь жалкой порции неизвестного зелья хватило, чтобы унять сотрясающую бога дрожь и вернуть его голосу уверенности, силу и мощь.
Так было не всегда, вздохнув с блаженным облегчением, продолжил Анбу. Капия не всегда была пустыней, а я не всегда был таким. Когда-то вместо пустыни там были густые леса и заливные луга. В тех прекрасных краях было одинокое живописное озеро, и там жил я простой одинокий, как и само озеро, рыбак. Но все изменилось в один роковой день Я, как обычно, рыбачил на берегу, как вдруг небеса рухнули! Они обрушились прямо на Капию, и все зеленое и живое в ней сгорело в одночасье.
Анбу закашлялся и прервал свой рассказ, после чего еще некоторое время задумчиво молчал, отведя взор от своего пленника. Воспоминания овладели богом, и ему было нелегко говорить. Осколки былых ран сидят слишком глубоко, и если не удается их вытащить, то лучше не трогать совсем. Зачем бередить прошлое?
Не знаю, каким чудом, но я выжил. Я очнулся и увидел огонь до небес и черную выжженную землю. От растительности не осталось ни следа, как и от моей скромной хижины. Озеро наполовину обмелело, а оставшаяся вода кипела и бурлила от царившего кругом невыносимого жара. Горло мгновенно пересохло, а дышать было больно от раскаленного воздуха. Глаза слезились от едкого дыма, но, несмотря на все это, я все равно смог рассмотреть, что случилось. Они упали с неба прямо на берег моего озера: сын с отцом. Владыка тьмы и его наследник. Отец был невероятно ужасным и злобным, так что я старался не попасться ему на глаза, а его отпрыск Он был запечатан в огроменный черный гроб! Властелин сразу же куда-то ушел, ему вообще было все нипочем: падение, огонь Остались лишь я и божество в гробу. Ему было больно он бился внутри в попытке вырваться наружу, кричал и молил о помощи, а из щелей гроба текла на землю его раскаленная кровь.
Анбу говорил столь проникновенно, что боль заточенного бога словно витала в стоячем воздухе мрачной пещеры. Это была и его боль!