Приехали-то они в Париж под нажимом, если не сказать под конвоем, парировал он. Но теперь они вольны бежать отсюда, пока корсиканец еще на что-то надеется и медлит. Пусть скажут ему «нет» и убираются в Англию, там им найдут достойное занятие и достойно вооружат. А я, со своей стороны, готов содействовать им в побеге и во всем остальном. Для этого у меня есть кое-какие способы.
Будьте спокойны, ледяным тоном сказала я, они не будут нуждаться в помощи, если примут решение бежать или бороться.
Ну, во всяком случае они могут рассчитывать на меня, если решатся на побег. Да и что значит решатся? У них-то и выбора другого нет: останься они здесь, им рано или поздно наступит конец, вы уж поверьте, моя милая.
Он отбросил сигару и с ожесточением повторил:
Я хорошо изучил этого ублюдка. Он раздавит всякого, кто с ним не согласен. Одна надежда на то, что Англия его образумит.
«Ублюдок» это, конечно, был Бонапарт Я помешала ложечкой чай, не зная, что сразу ответить. Ненависть банкира к первому консулу была понятна: последний мало того, что пресек разворовывание казны, принятое при Директории, и положил конец всесилию Барраса, закадычного друга Клавьера, он еще и засадил банкира в тюрьму, пытался отдать под суд, и только вмешательство финансовых воротил и недовольство буржуазных кругов остановило Бонапарта от этого шага.
Это все было ясно. Но мне сейчас открылся один поразительный факт: Клавьер, по-видимому, абсолютно ничего не знает о планах Талейрана ввести меня в ныне создаваемый консульский двор!.. Он воспринимал меня как супругу пламенного роялиста, которая приехала в Париж лишь затем, чтоб поддержать мужа. Если б он знал хоть что-то он не произнес бы ни одного из тех опасных слов, которые я услышала нынче. Как видно, Талейран, несмотря на дружбу с ним, утаил от него нюансы приготовления к балу и мою предстоящую роль на этом балу.
«По сути, этот торгаш у меня в руках, подумала я ошеломленно. Я могу подставить его, довести до тюрьмы, если соглашусь играть в эту игру. Шутка сказать предложение помощи роялистам! Желание им содействовать За это упекут в Консьержери без особых церемоний». Действительно, что мне мешает просто рассказать об этом разговоре первому консулу, когда я увижу его на балу? Я лишь намекну, что богатейший человек страны готов поддержать роялистские заговоры. Всего несколько слов и месть будет такой сокрушительной
«Я пойду на бал. Теперь уже точно. Похоже, там могут решиться очень многие вопросы».
Пока я напряженно размышляла, Клавьер не молчал. Он говорил о том, что много слышал о моем муже и поражен его несгибаемостью, его бескомпромиссной позицией, а я смотрела на него, и сотни противоречивых мыслей бились у меня в мозгу. Он сделал мне так много зла. Изощренными интригами лишил имущества, бросил беременную с двумя дочками на руках, потом, когда моя жизнь наладилась, устроил полицейскую погоню за мной по всему Парижу Еще два года назад я узнала о том, что банкир выполняет тайные поручения английского кабинета. Он нечист на руку, невероятно изворотлив, он запускал руки по локоть в государственную казну Господи, да он тысячу раз заслужил наказания, если не казни, то долгого, очень долгого заключения! Разве справедливо то, что такой человек живет в роскоши, спит с красивой женщиной, нянчит новорожденную дочь, ездит верхом, наслаждается жизнью?..
С другой стороны, он отец Вероники и Изабеллы Человек пусть и подлый, но невероятно деятельный, умный делец, финансовый хищник. Я могу попытаться его погубить, но что скажут мне дочери, если когда-либо узнают об этом? И что, если он в результате какой-то интриги все-таки вывернется, ускользнет от наказания? Не расправится ли он со мной? Его торговый дом имеет, как говорят, щупальца по обе стороны света! И в Англии от него не укроешься, он там себя чувствует, как дома.
Не в силах скрыть нервную дрожь, я порывисто придвинула к себе чашку с чаем. Посуда звякнула от резкого движения, чай разлился, но я все-таки сделала пару глотков. Черт возьми, надо успокоиться. И надо понять, что он там говорит, я совсем перестала к нему прислушиваться
Передайте своему супругу, мадам, что обещаниям корсиканца доверять нельзя. Он не держит слова, и растоптать договоренность для него пустяк. Среди нас, деловых людей, это не принято. И я уверен, что среди роялистов тоже.
Какое же обещание, данное вам, он растоптал? спросила я довольно рассеянно, потому что слишком важная дилемма, более важная, чем ответ на этот вопрос, занимала меня в тот миг. По сути, вероломство Бонапарта было мне и без того известно, хотя бы по истории с гибелью графа де Фротте.