Впрочем, зря. Стоило мне откинуть занавеску и кое-как разглядеть сквозь деревья до боли знакомый Литейный проспект, как за дверью раздались шаги. Возвращаться под одеяло в любом случае было уже поздно, так что оставалось только усесться на подоконник и сделать вид, что так и надо.
Ваше сиятельство, вы уже встали? Удивление в голосе Татьяны казалось вполне искренним. Ольга Михайловна говорила
Мне уже лучше, улыбнулся я. Просто захотелось выглянуть наружу.
День хороший. Редкость в нашем городе даже летом. Татьяна переступила с ноги на ногу, цокнув каблучком по полу. Ваше сиятельство, мне велели никого не пускать, но один господин уже полчаса
Пусть заходит. Я поднялся с подоконника и поправил одежду. Немного общества мне не повредит.
В не до конца закрытую Татьяной дверь вдруг просунулась чья-то голова. Чуть растрепанная, с седой бородкой колышком и в круглых очках. Явно уже немолодая но розовощекая и почему-то до неприличного улыбчивая.
Вы позволите, ваше сиятельство?
Да, конечно, кивнул я. Прошу, входите.
Обладатель головы, невысокий полноватый человечек в сером костюме, тут же распахнул дверь. С явным сожалением проводил взглядом Татьяну, едва слышно вздохнул и засеменил ко мне, чуть было не выронив портфель из черной кожи.
Колычев Сергей Иванович. Титулярный советник судебного ведомства в отставке, конечно же! Человечек хохотнул и протянул мне маленькую ладошку. А ныне поверенный их сиятельств князей Горчаковых. Вел дела вашего деда и родителя, теперь вот брата Константина Друг семьи, можно сказать.
Колычев, поверенный, да улыбнулся я, припоминаю.
Хотя ни черта я, конечно же, не припоминал. Этот жизнерадостный дядька лет то ли пятидесяти, то ли шестидесяти с гаком не раз мелькал и в Елизаветино, и в нашем доме здесь, в Питере, однако я так и не потрудился узнать, кто он вообще такой.
Ладонь у Колычева оказалась потной и липкой, но рукопожатие неожиданно крепким. Да и в целом впечатление он производил скорее приятное, несмотря на суетливость и бегающие глазки. А неуклюжее стеснение, с которым он тискал свой портфель и никак не находил места, чтобы устроиться, ему в каком-то смысле даже шло.
Устраивайтесь, ваше благородие. Я указал рукой на единственный стул у стены, а сам плюхнулся обратно на кровать. Чем обязан?..
Проведать ваше сиятельство! Колычев так энергично тряхнул головой, что едва не потерял очки. Вы уж простите, что так поздно Как узнал тут же, сразу! Такое несчастье Ваш дедушка чуть с ума не сошел! Да и Константин ему сейчас особенно нелегко Ну, вы же понимаете, с тех пор
С тех пор, как погибли родители: разбились на машине по дороге в Елизаветино, наше имение под Гатчиной. Ровно два года назад, почти день в день Вот так совпадение. Я без труда выудил это из памяти, вот только особой тоски почему-то не испытал.
Наверное, просто уже успел привыкнуть.
На старшего брата легли все дела семейства. И он тянул чуть ли не в одиночку: Миша не вылезал с учений, а от почти столетнего деда и недоросля толку было немного. Зато вред вред присутствовал.
Да уж. Удружил я Косте, ничего не скажешь.
Как видите, я жив и будто бы даже здоров, проговорил я. Княгиня Бельская умеет творить чудеса.
Приберегите это для интервью, ваше сиятельство. Не смею сомневаться в таланте княгини, но подобное нет, такое не под силу даже ей. Однако чудо действительно случилось! И мне, как другу семьи, Колычев склонился вперед и заговорщицки подмигнул, вы можете смело рассказать, как все было на самом деле!
Боюсь, сказать мне нечего, вздохнул я. Наверное, просто повезло.
Если так пусть вам везет и дальше, дорогой друг. Колычев снова широко улыбнулся, хотя в его глазах на мгновение мелькнуло разочарование. В таком случае, не смею вас больше утомлять Но скажите, князь Воронцов уже почтил вас визитом?
Воронцов? Еще один любитель гонок по Невскому?
Нет. Я на всякий случай даже промотал в уме весь день с самого пробуждения. А должен был?
Видите ли, какое дело Колычев поднялся и прижал к груди портфель, словно пытаясь от чего-то защититься. Я взял на себя смелость говорить с его сиятельством И советовал ему посетить вас здесь: так сказать, замять дело без шума без скандала.
А в чем, собственно, вопрос? удивился я. Мы в равной степени виновны перед ее императорским величеством и всем дворянским сословием. Разве не так?