Что?!!!
Что слышала! Мне одна жена осточертела за тридцать лет, а ты уже на её место набиваешься.
Я?! Набиваюсь?!
Вадим ушёл, хлопнув дверью. За ней осталась рыдающая женщина, которая оплакивала мечты о жизни с любимым человеком.
Глава 3
За руль Вадим сел в бешенстве.
Все от меня чего-то хотят! слова не принесли облегчения и понимания, что делать дальше.
Пальцы забарабанили по рулю. Взгляд скользил по пешеходам и машинам за окном. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось.
Поеду к Борьке. Что-то давно с ним не виделись. Надо первым доложить о произошедшем. Пока Танька не настроила его против меня.
Борису, старшему сыну Вадима и Татьяны, было уже тридцать два года. Женился он только этим летом. А до этого не торопился связывать себя длительными отношениями и ходил завидным женихом. Высокий статный красавец походил на отца. Голубые глаза и длинные светлые волосы придавали ему облик древнегреческого бога. Даже выражение лица имело божественный оттенок: нём сквозила отрешённость, смешанная с жалостью к людским порокам.
Честно сказать, Вадим на него давно махнул рукой карьеру Борис строить не хотел, вздыхая, что это не для него. И вместо нормального занятия писал стихи, чем нередко вызывал гнев отца. Поэтому сын покинул отчий дом при первой возможности. После институтского общежития (на институте настоял отец) стал жить на квартире у товарища. Почему тот его пустил, для Вадима так и осталось загадкой.
И наконец летом случилось важное событие: Борис женился. Родителям он сказал об этом после свадьбы: «У нас была тихая церемония, необычная для вас. Вы бы всё равно не поняли». На праведный гнев отца сын лишь пожал плечами. Мать привычно скрыла слёзы и улыбнулась.
Когда молодые ушли, всю скрытую ярость Вадим обрушил на жену:
Это ты во всём виновата! Вечно потакала его дурацким увлечениям.
Татьяна ночью горько плакала, перечитывая сборник стихов, который подарил сын. Это были его стихи, но он строго-настрого запретил их показывать отцу. Стихи дышали добротой, смирением, надеждой самой жизнью и дарили веру, что всё будет хорошо.
Без предупреждения глава семейства, потерпевшего крушение о льдины непонимания и раздражения, пожаловал к молодой семье. Настойчивые трели звонка перепугали хрупкую девушку, которая хозяйничала на кухне.
Яркое солнце, столь желанное в ноябре, светило в большое окно. На подоконнике подставляли головки тёплым лучикам многочисленные цветы. Ярко-оранжевые занавески и скатерть в тон дарили ощущение праздника. Простая обстановка была очень милой. Ажурные салфеточки и расписные стулья выдавали рукодельные таланты хозяйки. А холодильник тридцатилетней давности говорил, что с деньгами у молодой семьи пока туго.
Трезвон продолжался. Девушка выскочила в коридор, но там замерла в испуге, не решаясь открыть. Её каштановые волосы были убраны в тугую косу, которую украшали вплетённые цветы. Гибкий стан подчёркивало длинное льняное платье, ручную вышивку которого прикрывал фартук. Женщина нервно вытирала о него белые руки. Звонок оторвал от стряпни.
Вышел Борис он ласково обнял жену и поцеловал в макушку:
Чувствую, что это отец, дорогая. Придётся нам потерпеть.
И он распахнул дверь. Предположение оправдалось. В квартиру влетел разгневанный Вадим:
Вы что ли спите? Час дня, а к двери ползёте, как черепахи!
Здравствуй, папа, подчёркнуто вежливо сказал Борис.
Здравствуйте, эхом отозвалась Настя.
Ты нас не предупреждал вот мы и растерялись. Нас вообще дома могло не быть.
Ладно-ладно. Не оправдывайся, ничего страшного, Вадим по-хозяйски разулся, снял пальто и кепку.
Уже через минуту раздался крик из ванной:
Надеюсь, отца чаем угостите!
Борис закатил глаза:
Теперь ты понимаешь, почему я не стал дома жить, шепнул он жене.
Понимаю, Настенька обняла мужа.
Что ему понадобилось?! недоумевал Борис, помогая жене накрывать на стол.
Вот уж и в гости приехать нельзя. Сразу, что понадобилось?! с нарочитой горечью воскликнул Вадим.
Но, папа, ты всегда звонишь, чтобы договориться о встрече. Ты нас напугал.
Сегодня я всех пугаю! пожилой мужчина взял в руки чашку.
Настя раскатывала тесто для пирожков.
А твоя мать меня ничем не балует, вздохнул Вадим.
Папа, насколько я знаю, ты так занят, что есть дома тебе просто некогда! Борис поднял брови.