Если в период антиколониальных войн «благородная работа» тайного агента могла привести к огромному ущербу и смерти не только одного человека, но и целого села, то ныне донос на человека, попавшегося на краже стога совхозного сена или имевшего неосторожность критиковать советский строй, приводил лишь к двум-трем годам тюремного заключения. Разумеется, факт доноса являлся предметом широкого разбирательства, и если доносчик становился известным, то родственники пострадавшего от его навета пытались отомстить ему. Каждый старался жить в рамках закона, годы лишений привели людей к мысли, что бороться с советской властью им не с руки (сил мало), а посему лучше жить с нею в мире и согласии, тем более, что, несмотря на свои очевидные изъяны, советский строй для простого человека был не так уж и плох.
Узнав о том, что Саид не только сын кровника, но и работник МВД, к тому же в офицерском звании, да и ко всему прочему коммунист, сотрудники КГБ стали критиковать его за участие в подобном мероприятии. Они напомнили об установках партии по этому вопросу и предупредили, что о его прямом участии в противоправном действии, противоречащем государственным идеям и строю, станет известно по месту его работы и партийному руководству республики, а также пригрозили силой разогнать собравшихся. Саид объяснил им, что сегодня ставится окончательная точка над конфликтом, отголосок которого витал над двумя родами более четверти века. К тому же, сегодняшнее примирение имеет воспитательный характер для молодежи и для всего чеченского общества, и поэтому, даже с точки зрения установок партии, должно рассматриваться как полезное.
Саиду пришлось проявить максимум дипломатии в беседе с представителями спецслужб. Он согласился с ними в том, что подобного рода мероприятие является пережитком прошлого, но при этом смог убедить их в его полезности, учитывая его миротворческий характер. Саид отметил, что советская система исполнения наказаний не совершенна, так как большинство отбывших срок в тюрьмах совершает преступление повторно, однако история не знает случая, чтобы человек, прощенный по адату за убийство, совершил бы не только повторное убийство, но и, в подавляющем большинстве, даже какое-нибудь мелкое преступление. Таким образом, статистика говорит все же в пользу адата. Но, конечно же, в социалистическом обществе, несмотря на кажущиеся преимущества адата, пережиткам прошлого не должно быть места. На этой оптимистичной ноте их беседа завершилась.
Старики одобрили действия Саида, не преминув при этом отметить значение образования в жизни человека, и тут же перешли к делу, ради которого они здесь собрались.
Ритуал примирения прошел по вышеописанному сценарию, без нарушения установившихся правил и норм. Известный в народе старейшина и богослов Абу-Хаджи, примеряющий обе стороны долго говорил о ценности прощения, о долге перед Всевышним, о превратностях судьбы. Заурбек Тасуев имел когда-то неосторожность пролить кровь человека. Абу-Хаджи знает какому благородному роду он принадлежит. Старик замолк. Будто воспоминания с этой равнины унесли его в далекое Аргунское ущелье в селение Чиннаха, лежащее в объятьях чеченских гор. Потом продолжил:
Там когда-то выходцы из одного села, но разных хуторов Боки-Дук и Ушкалой уже много лет вели кровную вражду. Представители Боки-Дук, откуда и Заурбек родом, убили уже семерых с Ушкалой, и чтобы уравнять этот счет те, кто с Ушкалой имели право в любой момент убить любого из Боки-Дук. Но потом началась Кавказская война, где враг теперь у всех был один. На той войне отчаянно дрались предки Заурбека его третий отец Тасс и его брат Арсгири. Как-то раз Арсгири увидел лежащее на поле боя тело чеченского воина. Арсгири узнал убитого он был с Ушкалоя. Судя по всему, товарищи не смогли его вынести с поля боя и оставили здесь. Арсгири наткнулся на убитого кровника, по сути на тело своего врага. Но сидящее внутри него благородоство, не заставило его мучаться в догадках как поступать дальше. Он снял с себя бурку, а потом вместе со своим братом осторожно завернул тело убитого в эту бурку, положил его на коня и пошел в сторону Ушкалоя. При въезде в село, Арсгири отпустил коня, а сам вместе с братом ушел.
Когда отец убитого снимал с коня кем-то заботливо завернутое в бурку тело его сына, тот сразу же воскликнул:
Я знаю, что на такое мужество хватило бы только у Арсгири! а потом, повернувшись в сторону Боки-Дук, крикнул Арсгири! Ты победил!