Вот они поворачивают головы и смотрят на него.
— Ну — ну, — произнес один из них. — Наш соня пробудился.
— Вы нас слышали? — спросил второй. — Или ввести вас в курс дела?
Грофилд уже и сам ввел себя в курс дела, вспомнив и нападение, и бегство, и страх Лауфмана, и то, как кувыркалась машина, и как внезапно померк белый свет. Ну — с, и что теперь? Он в больнице, но эти двое — не врачи, и виды на будущее отнюдь не лучезарны. Грофилд взглянул на мужчин и сказал:
— Вы легавые.
— Не совсем, — ответил второй. Он обошел кровать и сел в кресло слева от Грофилда. Первый тем временем приблизился к двери и остановился в непринужденной позе, сложив руки на груди и привалившись к филенке спиной.
Грофилд обнаружил, что поворачивать голову ему больно, а смотреть на сидящего не совсем легавого мешает нос, поэтому он прикрыл правый глаз и сказал:
— Все вы, легавые, не совсем легавые. “Не совсем”, по вашему, означает не местные.
Тот, что сидел в кресле, улыбнулся.
— Чертовски верно, мистер Грофилд, — заметил он. Грофилд прищурил открытый глаз.
— Вы знаете, как меня зовут?
— Мы знаем вас, как облупленного, приятель. Имя, отпечатки, послужной список, все у нас есть. До сих пор вы были везунчиком.
— А до сих пор я ни во что такое не ввязывался, — соврал Грофилд.
Улыбка его собеседника превратилась в насмешливую ухмылку. — Что — то непохоже. Лауфман — профессионал. Тот, который смылся, тоже профессионал. Что же они, любителя в помощники взяли? Не верится.
Значит, Паркер сбежал.
— С деньгами или без денег? — спросил Грофилд.
— Что?
— Кто — то смылся. С деньгами или без денег? Тот, что стоял у двери, гавкнул, но когда Грофилд удивленно взглянул на него, то понял, что лай на самом деле означал смех. Этот не совсем легавый смахивал на мистера Гава из комикса, а Гав был совсем легавым псом. Гав прорычал:
— Ему бы хотелось пойти забрать свою долю.
— Трудящиеся вправе рассчитывать на зарплату, — рассудил Грофилд. — Наверное, нет смысла лепить, будто эти двое похитили меня и заставили им пособничать.
— Да чего там, валяйте, — сказал сидевший. — Но только не с нами. Это ограбление нас особенно не интересует.
Несмотря на боль, Грофилд повернул голову и стал смотреть в оба. Он внимательно изучил парня, сидевшего в кресле.
— Так вы ищейки из страховой конторы? Гав снова гавкнул, а тот, что сидел, ответил:
— Мы работаем на ваше правительство, мистер Грофилд.
Можете считать нас гражданскими служащими.
— ФБР.
— Едва ли.
— Почему это “едва ли”? Что там у них еще есть, кроме ФБР? — У вашего правительства много всяких служб. И каждая по своему поддерживает и защищает вас.
Дверь палаты распахнулась, толкнув Гава, которому это явно не понравилось. Вошел совсем легавый — рыжий, средних лет, в мундире и фуражке с кокардой, похожей на пучок салатных листьев. Матерый легавый, не иначе как инспектор какой — нибудь. Он не салютовал, просто остановился в дверях в напряженной и нерешительной позе — ни дать ни взять официант, ожидающий щедрых чаевых.
— Я просто хотел посмотреть, как у вас идут дела, господа, — с угодливой улыбочкой проговорил он.
— Дела у нас идут прекрасно, — ответил Гав. — Через несколько минут мы закончим.
— Не спешите, не спешите. — Легавый оглядел распростертого на койке Грофилда, и на лице его за секунду сменилось с десяток выражений, что в калейдоскопе. Похоже, он не знал, как ему относиться к Грофилду. Судя по его изменчивой физиономии, он на какое — то время потерял рассудок.
— Спасибо за участие, капитан, — сказал тот, что сидел. Он не улыбался. Капитана попросту выставляли вон, и легавый это понял. Он принялся кивать. Его официантская улыбка то вспыхивала, то гасла. Потом он сказал:
— Ну, тогда я...