«Ты, как обычно, врёшь, в смысле, ты говоришь, что рад»
Ты, как обычно, врёшь, в смысле, ты говоришь, что рад,
Кем бы ты ни был, главное, чтоб рассказать о чем
Вчера среди ночи попала в пробку на Ленинградке,
Слушала радио, думала, кем/чем ты на этот раз увлечен.
Такая Москва оторвет полчаса, но отдаст полжизни,
Только бы лето было бодрящим, такая малость.
С неба не падает, но ты говоришь: «Ложись».
Не одобряешь, чем бы я нынче ни занималась.
Вот говорят, такая ровно погода и, в общем-то, лето лечит.
Я закрываю окна, это фигура речи.
2008, Москва
«До фонаря, точнее от сих до сих ты»
До фонаря, точнее от сих до сих ты,
Как часовой, точнее по часовой,
Ходишь по кругу и любишь одних басистов,
Дождь из одной категории весовой
В общем, всё чисто.
Вот и волна шипящих накрыла площадь
Там, где рука залезла под облака,
Небо дырявое над головой полощет
То ли начало черновика,
То ли попроще.
И хоть ты тресни, не смейся, но этот бесит
Красный закат стигматами по домам.
В городе детства кромешная темень в десять.
Кажется, это пришла зима.
Переоденься.
2008, Москва
«А настроение твоё »
А настроение твоё
Что тот подпольный олигарх,
Но под ногами водоём
Весь в этих рваных берегах.
Смотри, чудовище, внизу
Такой изысканный ландшафт.
И порт похож на стрекозу,
И всё в предложных падежах.
Как будто больше тридцати,
Но явно меньше сорока.
И сразу в воду не войти,
Покуда греются бока.
Но если бог на пляж не лёг,
Уговори садиться тут.
И ты берешь под козырёк,
И ловишь лето на лету.
2008, Москва
«Идёт бычок, качается»
Идёт бычок, качается,
Привычка у бычка.
Так в жизни получается:
Когда доска узка,
Когда наклон не выверен,
А дом стоит, как был,
Когда никто не выберет
Из тех, кого любил.
А солнечно над озером,
А утки хлопьев ждут,
И будет отпуск осенью
На сорок пять минут,
И шар зеркальный вертится,
И дерево растёт.
И никому не верится,
Что всем бычок идёт.
А он заходит за угол,
Где площадь и народ,
И весь, как будто заговор,
Идёт себе, идёт,
И лошади подковами
Звенят самим себе.
А он идёт подкованный
В латыни и в борьбе.
И соловьи над трелями,
И поезд в Дюртюли,
И лёд уже расстрелянный,
И майские прошли.
А он идёт вразвалочку
С портретом у плеча,
Нескладную считалочку
Губами бормоча:
«Идёт бычок, качается,
Голодный, может быть,
А песня не кончается,
И некому водить».
И ночь за ним, как занавес,
И речь над ним, как речь,
И непонятна заповедь,
Которой пренебречь.
2017, Москва
«Забери свое «эскузо»
Забери свое «эскузо»,
Все мы родом из Союза
И коллекция монет
Марки, форинты, песеты.
У тебя мои кассеты,
Никого на свете нет
Ни дороже, ни богаче,
Все уехали на дачу,
Где Протва или Ока.
И скажи еще спасибо,
что невиданная рыба
Не орет на рыбака.
Здесь не реки океаны,
Страны, страны, страны, страны,
С перерывами на сон.
Если верить интернету,
Там, где бросили монету,
Завершается сезон,
Лето, шорты, газировка.
Не поможет трассировка,
Если некуда идти.
И как будто бы неловко,
Что ни жизнь командировка,
Без обратного пути.
2012, Фишер-Айленд
«У Кобейна в восемь саундчек»
У Кобейна в восемь саундчек
Может быть, распишется на шапке
И в двенадцать молодость пройдет
Тут какой-то странный человек
Просит перейти ему дорогу
Переедет осень в желтый дом
Ты меня не любишь, говорит
Школьница и школьник, берег шаткий
У обоих небо на руках
И фонарь у дома не горит
И примерно всё не слава богу
Словно анекдот и гороскоп
И в двенадцать молодость пройдет
Счетчики воды, воды и света
Выключены, выкручены, стоп
Переедет осень в желтый дом
Размотает старые кассеты
Никому не слышно было чтоб
Скоро наживется на снежках
Небо, тесноватое в боках
Запоёт, захлопнет турникеты
2016, Москва