Звонок трезвонит уже больше минуты, но знакомую, обшитую дерматином дверь никто не открывает. Тревога навалилась утром внезапно, как только я проснулся. Принтеры не печатают листы сами собой. Неужели старик решил так пошутить? Знаете, что такое газлайтинг? Так называется попытка убедить человека, что он сошёл с ума. Учитывая моё состояние, сделать это совсем несложно.
Ты чего трезвонишь? раздаётся старческий женский голос.
Я поворачиваюсь и вижу пухлые ноги в тёмных чулках.
Мне нужен ваш сосед, смущённо отвечаю я.
Какой ещё сосед? удивление в голосе старухи сменяется подозрением. Тут уже давно никто не живёт. Наркоман, что ли?
Да почему наркоман? возмущаюсь я. Просто нужно поговорить.
Сосед десять лет, как помер, неожиданно миролюбиво говорит она. А квартира его детям досталась. Я приглядываю за ней они-то редко приезжают, а продавать не хотят.
А как он выглядел? На полу лестничной площадки застарелое тёмное пятно.
Кто? Боря, что ли? Обычно. Высокий, руки, как кувалды. Мастером на заводе работал.
Нет-нет, говорю я. Бабуля обута в смешные розовые тапки. Сухой такой, небольшого роста.
Да что я, не помню, что ли, Борьку? удивляется старуха. Заполошный ты какой-то.
Но я не слушаю её и скатываюсь по лестнице вниз. Странное ощущение. Я давно уже не говорил так много с посторонними людьми. За годы домашнего обучения я разучился общаться.
Ты с ума сошёл? кричит на меня мама, пока я снимаю кроссовки.
Мои глаза предательски наполняются слезами, хотя я пытаюсь сдержаться.
Я не то хотела сказать, она отводит взгляд в сторону. Прости, пожалуйста. Ты так быстро вышел, что я за тебя испугалась.
Теперь она будет целый день ходить с чувством вины, стараясь задобрить меня ласковыми словами.
В комнате на столе лежит белый лист, пожёванный принтером. Чтобы удостовериться, что я не сошёл с ума, нужно показать его сестре. Спросить, видит ли она эти жёлтые буквы? Но та точно настучит маме, и меня потащат к врачу. Может быть, я не выключал принтер из розетки вчера вечером, а сделал это ночью, испугавшись шума каретки? Мой отравленный приёмом лекарств мозг вполне мог выкинуть такую штуку и обмануть память.
Дверь тихо приоткрылась, и в комнату заглядывает мама.
Ты отдыхаешь? спрашивает она и заходит внутрь. Как ты себя чувствуешь?
Нормально, отвечаю я, лёжа на кровати и разглядывая паутину на потолке. Я не люблю наводить порядок в своей комнате и не разрешаю другим делать это за меня.
Мама берёт со стола лист бумаги и заглядывает в него.
Заработал принтер? спрашивает она.
Вроде бы, да, отвечаю я, внимательно наблюдая за ней. Значит, она видит жёлтые буквы. Она кладёт лист обратно и выходит из комнаты.
Прежде чем лечь спать, я сматываю провода от принтера и переставляю его в другой угол. Теперь я точно знаю, что он не сработает ночью.
Врач говорит, что мои защитные ритуалы только усугубляют болезненное состояние. «Тебе нужно разорвать замкнутый круг, говорит он, рисуя идеальную окружность карандашом. Каждый раз, когда ты поддаёшься своим страхам, ты только делаешь их сильнее».
Звучит убедительно, но я ничего не могу с собой поделать. Когда на улице я вижу странного человека, я спрашиваю у мамы, будто невзначай: «Тебе не кажется, что его куртка чересчур яркая?» Она смотрит в ту сторону, куда я показываю, и отвечает: «Отвратительный малиновый цвет. Как парень мог в такое вырядиться?» Это наш условленный код. Значит, этот человек существует на самом деле. А мама делает вид, что не замечает в моём вопросе скрытый смысл. На очередной встрече врач спрашивает меня: «Ты не разговариваешь с людьми, которых не видят другие»? Страх лишиться рассудка преследует меня многие годы.
Ночь взрывается звуком двигающейся каретки. Ещё не успев окончательно проснуться, я понимаю, что происходит. Липкий ужас каплями покрывает меня с головы до ног. В этот раз я знаю точно, что принтер был выключен. Когда шум стихает, я откидываю одеяло, на ватных ногах иду к столу и включаю светильник. На часах 4:11 утра. И вдруг цифры обретают для меня значение. Я сажусь на стул и закрываю глаза. В памяти всплывает номер нашей старой машины. 411.
В этот раз лист не застрял и теперь он лежит в лотке. Дрожащей рукой я беру его и подношу ближе к лампе. Большими, жёлтыми буквами напечатаны слова: ОН ХОТЕЛ СКАЗАТЬ ТОГДА, ЧТО ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБИТ.