В арке, венчавшей главную лестницу, появился ухмыляющийся чернец.
— Ваша светлость, — произнёс он, поклонившись так низко, что мазнул рукавом порог.
— Где мой сын? — спросил герцог.
— В трапезной, ваша светлость. Он ждёт вас.
Герцог, не проронив ни слова, прошёл в трапезную. Дьюранд проследовал за ним, обнаружив в трапезной ещё восемь вооружённых солдат. Кое-кто из них улыбнулся ему.
Когда они вошли, Радомор не сдвинулся с места, продолжая сидеть на троне отца.
Герцог стоял перед сыном точно так же, как стоял перед воинами Гоула в Мантльуэлле.
— Сын.
— Отец, — Радомор остался недвижим.
— Отчего не звонили колокола в великом святилище?
Радомор ничего не ответил, а чернецы обменялись понимающими улыбками.
— Я приехал из-за Альвен и её сына, — сказал герцог.
— Так.
— Я должен их увидеть.
— Это будет непросто, отец.
Глаза герцога вспыхнули:
— Хочешь сказать, что я опоздал?
— Отнюдь, — быстро заговорил один из чернецов. — Вы не опоздали. По крайней мере, не в том смысле, о котором вы подумали. Его светлости посоветовали сменить гнев на милость. Ему сказали, что держать жену с ребёнком в заточении недостойно благородного человека, но поймите, он был в гневе. Альвен хотела уехать из Ферангора, и существовали серьёзные опасения, что скандал выльется наружу. Первым порывом лорда Радомора было желание не выносить сора из избы, но поступок этого человека, называющего себя Дьюрандом, продемонстрировал лорду Радомору, что сохранить происшедшее в тайне будет непростой задачей.
— Где Альвен? — герцог, выслушав чернеца, снова перевёл взгляд на Радомора.
— Она отправилась в Гиретские земли, отданные ей в приданное, — ответил другой чернец.
— А ребёнок? Где мой внук?
— Она взяла его с собой, отец, — на этот раз ответил Радомор.
— Мы отправляемся за ней.
— Вы можете поступать, как пожелаете.
— Именно так, мой сын. А ты меня будешь сопровождать.
Радомор вскочил.
Дьюранд пристально всматривался в его лицо, пытаясь разглядеть хотя бы какие-нибудь тени эмоций, будь то ярость или торжество, — но он так ничего и не увидел. Глаза Радомора, чёрные, как магнит, уставились на Дьюранда.
Дьюранд понимал, что женщина с ребёнком, должно быть, уже мертва.
Они скакали на восток, словно где-то там, в конце путешествия, их ждала Альвен с ребёнком. Происходящее казалось игрой, заключительными куплетами саги, придуманной скальдом. Дьюранд ещё не знал, чем кончится эта игра, но выйти из неё он уже не мог. Дьюранд потёр шею. Пока игра не закончена, на его совести так и не будет невинно загубленных душ.
Его окружали две группы воинов: рыцарей и солдат, которые обменивались мрачными недружелюбными взглядами, сверкая глазами из-за забрал шлемов.
— Здесь, — когда солнце начало опускаться за горизонт, герцог Аильнор остановил кавалькаду. Двенадцатичасовой день подошёл к концу. Перед воинами в надвигающемся сумраке возвышался холм с плоской вершиной, поросший высокой травой и кустарником. Герцог махнул рукой в сторону вершины, и воины, подчиняясь, погнали вперёд лошадей — им предстояло разбить лагерь.
С вершины холма была видна река, чёрной лентой извивавшаяся в долине. Дьюранд с удивлением понял, что узнает эти места. Перед ним была река Бейндрол. Именно этой дорогой он и ехал из Акконеля, именно по этой дороге он гнался за кавалькадой Радомора. Наверняка ему уже попадался на глаза холм, на котором он сейчас стоит.
К Дьюранду подъехал Аильнор. Старый герцог не проронил ни слова, его глаза были устремлены вдаль, туда, где за рекой раскинулись земли Гирета. Люди спешивались, прыгая в траву. К Дьюранду и герцогу с поклоном приблизились чернецы.
— Ваша светлость, вы выбрали весьма занимательное место для привала.