Дотронувшись до ножен, Дьюранд, похолодев, вспомнил, что выронил меч, когда был в колодце. Быстрым взглядом он окинул место предстоящей схватки. Разбойники уже обступили его коня спереди и сзади, но сбоку, где тянулся склон холма, стояло всего лишь несколько бандитов. Если он промедлит ещё немного, ему не вырваться.
В ту же секунду, выкрикнув проклятие, Дьюранд развернул Брэга в сторону холма и вогнал ему шпоры в бока. Конь припустил вверх по склону, оставив преследователей далеко позади. Дьюранд погладил шею Брэга. Несчастный конь. Зачем надо было отправляться в путь к ночи?
Он оторвался от преследователей и нёсся теперь среди холмов, навевавших воспоминания о китах, которые, по рассказам, обитали в Зимнем море и могли перевернуть целый корабль.
Дьюранд задумался о напавших на него разбойниках. На ум пришли слова отца о странствующих рыцарях, бродягах без сюзерена, которых судьба всю жизнь мотала по чужим землям. Быть может, кое-кто из грабителей и был странствующим рыцарем. Но о странствующих рыцарях рассказывали и другое. Среди них, наверное, были и герои, освобождавшие красавиц, томящихся в заточении в логовах людоедов. Так, по крайней мере, говорилось в балладах скальдов.
Небеса разверзлись и полил холодный дождь, Дьюранд съёжился. Земля раскисла, и копыта Брэга заскользили по жидкой грязи.
Дьюранд, ругаясь, пытался сквозь темень разглядеть верхушки холмов, но тщетно. Брэг, понурив голову, ковылял вперёд.
Добравшись до вершины, Дьюранд разглядел тёмное пятно на склоне соседнего холма.
— Вперёд, Брэг, — подбодрил он коня, — быть может, там нас ждёт приют.
Через некоторое время конь с седоком приблизились к чернеющему пятну, которое оказалось ощерившимися ветками зарослями тиса и ежевики. Дьюранд решил подъехать ещё ближе, но Брэг отчаянно замотал головой.
— Тише, тише, — успокаивающе произнёс Дьюранд, соскочив на землю. У самого края зарослей, одеялом, наброшенным на тонкие ветви, лежал толстый слой листвы. Брэг дрожал под порывами ветра и непогоды, да и сам Дьюранд промёрз до мозга костей. Спрятать лошадь под ветками было невозможно. Окоченевшие пальцы сомкнулись на уздечке.
— Черт, — вздохнув, Дьюранд скинул с себя плащ и накрыл им коня, а сам улёгся на листья и заснул.
Дьюранда разбудило тонкое ржание.
В горло словно иголки воткнули.
Он закашлялся.
Когда Дьюранд открыл глаза, нечто с шумом бросилось прочь от его шеи. Первое мгновенье его окружала лишь темень, но глаза быстро привыкли, и он смог разглядеть небольшое укрытие, которое образовывали ветки. Он вспомнил о зарослях ежевики.
В лёгких что-то заклокотало, и Дьюранда скрутил приступ кашля, вздёрнувший его вверх. Несколько мгновений спустя приступ прошёл, и Дьюранд медленно оторвал ладонь от губ — это был не сон — на ладони осталась кровь.
Он огляделся. В темноте, там, где ветви ежевики, вытянувшись, сходились вместе, образуя подобие свода пещерки, рос тёрн, ощерившийся, острыми, как ножи иглами и колючками. Среди колючек метались какие-то тени. Дьюранд пристально всматривался, но ничего не мог понять. Порыв ветра сорвал завесу облаков, скрывавшую луну, и склон холма залил серебристый свет, отразившийся в дюжине глаз.
С губ Дьюранда сорвался стон.
Тени приближались. Теперь Дьюранд уже мог разглядеть венчики волос на черепах, обтянутых коричневой кожей. Сухоликие. Шишковатые головы с торчащими острыми ушами. Пальцы, увенчанные чёрными когтями-иглами.
— Владыка Небесный!
Одна из фигур коснулась руками земли и поползла к Дьюранду. Тварь распрямила длинные, гораздо длиннее, чем у человека, пальцы, похожие на ноги краба.
Дьюранд протянул руку к пустым ножнам. Меча нет, и значит, сражаться бессмысленно. Надо прорываться.
Как только его руки коснулись земли, она ожила.