У неё смелые и сильные не в чести, зато подпевал она привечает: что Тадонга, что Танату - та ещё утверждает, что мужа её ушедшего родственница, а госпожа и рада верить. Неужто и вы такой же?
Конечно, будь госпожа Одезри умна и при этом столь же амбициозна, мы бы давно разделались с ней, ибо такая женщина могла бы положить начало новой традиции, которая к слабым и порочным властителям добавила бы ещё более беспутных, нечестивых и глупых владычиц. Однако, вы называетесь уаном, и потому ваше сходство с нашей госпожой не зачтётся вам как добродетель.
- Я понимаю, - ответил Хахманух.
- Вы так осторожны, - улыбнулся старейшина, - будто ожидали, что я стану травить вас как врага, и никак не можете поверить в радушную встречу. Что ж, ваш поступок тем более смел, раз вы ничего не знали.
- Я пришёл сюда потому, что без поддержки людей уан бессилен, - перевёл червь.
- Здравая мысль, - согласился Орур. - И весьма вовремя - я бы сам пришёл к вам, если бы вы не оказались расторопнее меня. Сейчас не время для разногласий меж нами. Я ведь послал воинов, хотя не сказать, чтобы счастлив был подчиниться Тадонгу. Сегодня от них прилетела птица: толпы людей идут в крепость - у нас нет других укреплённых поселений. Они говорят, что деревни у границы на востоке сожжены дотла.
Келеф поднял голову и уставился на человека.
- На востоке? - с сильным акцентом переспросил он, встревоженный.
- Да, - ровно подтвердил Орур. - Похоже, уан Каогре опередил уана Марбе.
Глава VIII
Хин наблюдал, как две пушистые твари тащат к воротам призрак кареты, днём напоминавший облако. Оба лятха вцепились в пухлые края зубами и пятились, плотоядно урча. Даже драчливые люди и те унялись при виде подобного чуда: перестали возиться и кричать за навесами и как один уставились во двор.
Мальчишка с упоением мечтал о том, чтобы превратиться в крылатый клубок меха и тоже двигать облака - это была бы прекрасная жизнь, уж куда лучше скучной человеческой. Жизнь, в которой каждый день случалось бы чудо, с каждым рассветом начиналось новое восхитительное приключение, и можно было бы, расправив крылья, умчаться в раскалённую высь от всего, что давно опостылело: от виноватого взгляда матери, от смерти отца - что если там, в высоте, он ждал, живой? Наконец, от страха и непонимания: для чего просыпаться, повторять ежедневный ритуал бодрствования и вновь погружаться в сон - чего ради жить, что там, впереди? Всё тот же замусоренный двор крепости.
Хин знал, что из года в год на него будут смотреть со всё большим разочарованием - он не оправдает надежд. "Но зачем подражать благородным, - в который раз думал рыжий упрямец, - если я никогда не стану одним из них? Зачем внушать мне, что я наследник, если мать всегда будет принимать решения за меня, а мне не хватит духу пойти ей наперекор? Неужели я не могу сбежать и найти своё место? Неужели так всё и будет тянуться?"
- Юный герой! - неожиданно раздался сильный и уверенный голос Келефа.
Мальчишка очнулся от размышлений.
- Я? - робко переспросил он.
Словно по сигналу люди повернулись к нему, глядя так, как прежде смотрели на лятхов: изучая, словно незнакомого монстра, с недобрым любопытством. Хин съёжился и поискал глазами уана, но как будто вдруг утратил способность различать одежду и лица - все они сливались в одно.
- Страх, - сказал голос рядом и добавил: - Это вопрос.
Со вздохом облегчения юный Одезри поднял глаза и пробормотал нерешительно:
- Нет. Я же герой, я не боюсь.
Перед ним высилась блестевшая в солнечных лучах чёрная фигура, воротник её платья в этот раз украшали перья. Келеф сделал глубокий вдох, расширив ноздри. Мальчишка с интересом посмотрел на него.
- Ты с нами, - произнёс уан. - Это вопрос.
Хин слабо улыбнулся.
- С вами. А почему не показать голосом?
- Непривычно, - объяснил Сил'ан.