А мы посадили в окно драконикуса. Семейство долго обсуждало, какой из них подойдёт по размеру. Высокий сказал, что он слишком крупный, а мелкий - что он, хм, слишком мелкий. Честно говоря, как по мне, так мелкий был в самый раз, но средний им поверил и полез, простофиля. Видел бы ты, как они его туда забивали! А уж как мы его оттуда будем доставать…
Паук присвистнул.
- Ну да ладно, - вновь затараторил он. - До этого ещё далеко. Он, бедняга, весь день ноет. Говорит, снаружи и внутри, дескать, большая разница влажности и температур. Представляешь, какими словами стал выражаться? А ещё жалуется, что ему хвост напекает. Ничего, ночью ему этот хвост основательно подморозит. Правда, ночью, по-хорошему, его стоило бы вынуть, так ведь… Сам понимаешь. Но я уже придумал выход: пошлю Ре его твоим плащом обернуть. Или нет, лучше Фа, а то ведь терпения Хахмануха у меня нет.
- Ему точно стало лучше? - уточнил Сил'ан, строго взглянув на паука.
- Точно! - уверил Синкопа. - Слизь начала выделяться, всё хорошо. Он просто перегрелся в этом чёрном ящике. Чёрном! В стране, где так жарит Солнце! Нет, скажи мне, чем думают эти люди?
- Не знаю, - заметил Келеф, возвращая внимание к вазам.
- Кстати, я нашёл копьё, - вспомнил паук. - И что с ним делать?
- Бросить и забыть.
- Ладно, вижу ты не в настроении, - заключил лятх. - Тогда я пойду. Только один вопрос: это правда, что вы бились так яростно, что переломились сначала копья, потом дубины, и даже ножи?
- Нет.
- Ага, - сказал паук. - А правда, что он как кинется на тебя! А ты отпрыгнул вот так! А потом так ему и так, а он тебе: ввух, ввух! И ты его хрясь, бдынг! Дыщ!…
- Нет, - прервал его Сил'ан.
Синкопа прекратил скакать по потолку, изображая бой, и проговорил:
- Ты уверен? Может всё дело в неверно подобранных звуковых эффектах? Я и сам полагаю, что "бдынг"…
- И хватит подслушивать разговоры стражников, - закончил мысль Келеф.
Паук помолчал, затем солидно кашлянул и степенно молвил:
- Что же, я так и думал. Пойду, разочарую крылатых.
Хахманух пришёл в себя через день после приезда. Через два он уже мог болтать с несчастным драконикусом, зажатым в окне. Через три стал прохаживаться по комнате, а на четвёртый решительно отворил дверь и отправился, по его словам, наводить порядок. Первым делом он разыскал двух свободных представителей чешуйчатого семейства - те разливали масло в чаши, свисающие с потолка на цепях, и забавлялись тем, что воспламеняли их дыханием.
- Вы что творите! - напустился на них переводчик, топорща гребень.
- Хахманух! - радостно воскликнули оба затейника и бросились тереться боками о червя.
- Зачем вы издеваетесь над Бекаром? - строго спросил тот. - Пусть он умом не вышел, но вы одна семья.
Злодеи лишь захихикали и убежали вприпрыжку. Лятх попытался задуть пламя в чашах, что ему так и не удалось, а потом неторопливым шагом направился в залу.
- Ясного утра, Хахманух, - поприветствовал его Синкопа, сидевший на каминной полке. - Я такую славную паутину недавно закончил. Давай подарю?
Червь обвился вокруг колонны.
- А что я буду с ней делать? - спросил он.
- Повесишь на стену, - предложил паук. - И будешь любоваться. Ну, как?
- Ладно, - согласился переводчик. У него было благодушное настроение.
- Замечательно, - обрадовался Синкопа. - Так трудно быть плодовитым автором шедевров, один другого краше. Хорошо хоть в крепости ещё много места.
Оба помолчали, паук перебежал на потолок и устроился над головой червя.
- Не хочу тебя тревожить, но кое-что скажу. Келеф странно себя ведёт: ночами уходит к реке, все дни проводит в комнате. Почти не разговаривает, и его тянет к вазам.
- Я не удивлён, - отозвался червь, но жёлтый гребень красноречиво поник. - Нам вот-вот объявят войну или нападут без предупреждения. Не знаю, как тут это делается.