Весен ловко обогнул все препятствия и остановился перед Надани.
- Вы кричали. Что случилось? - уныло спросил он.
Женщина дышала глубоко, пытаясь успокоиться.
- Этот червяк подкрадывается ко мне, - быстро оглянувшись назад, шёпотом проговорила она.
- Какой червяк? - не понял Гебье.
- Какой?! - Надани сорвалась на крик. - Огромный, мерзкий, слизистый!
- Я, - пояснил Хахманух, выходя наружу. - Но я не подкрадывался. Ясной ночи, понимающий мудрую Воду.
Весен сложил ладони в жесте приветствия.
- Я хотел узнать, - сказал червь, - мы поговорим сейчас или утром?
Надани широко открытыми глазами смотрела на него.
- Решение за госпожой Одезри, - грустно изрёк ведун.
- Одну минуту! - пробормотала женщина, схватила весена под локоть и отвела его в сторону от червя. - Гебье! Что это такое?!
- Лятх.
- Вы ничего не говорили о них!
- Вы не спрашивали.
- В письме не было ни слова о чудищах!
- Они всего лишь сопровождают уана.
- Почему у него не могло быть человеческих слуг?!
- Весены здесь оказались бы в большой опасности.
- А теперь в опасности мы!
- Госпожа Одезри, лятхи ничего вам не сделают.
- Боги… Гебье, отошли их обратно!
- Не получится. Уану нужны слуги, которые знают об особенностях его народа. Среди летней не найти таких.
- Мне всё равно! - Надани затрясла руками, будто пыталась сбросить с них что-то липкое. - Они отвратительны!
Ведун стянул перчатку с правой руки, кончиками пальцев прикоснулся ко лбу женщины и закрыл глаза. Надани умолкла, её дыхание стало ровнее, она опустила руки.
- Когда поговорите с ними? - спросил Гебье, надевая перчатку.
Женщина вздохнула и задумалась.
- Лучше уж сейчас, - решила она, наконец.
Чудовища догадались снять чехлы с ламп, и беспокойный мечущийся свет попытался дотянуться до потолочных балок. Жуткая свита шмыгнула в тени, громадная зала опустела: остались лишь червь и высокая фигура. Они оба подошли ближе к свету, позволяя себя рассмотреть. Надани, Гебье, Хин и Тадонг из вежливости сделали то же самое.
Тело Хахмануха состояло из пухлых колец и отливало из бледно-розового в нездоровый фиолетовый. Оно было обильно покрыто слизью и мелкими волосками. На голове его топорщился жёлтый гребень - тонкая кожистая плёнка, натянутая меж десятком широко расставленных игл. Такой же гребень, только ниже, вился у червя по спине. Лапы его, крепкие, сухие и когтистые, походили на птичьи. Казалось, кто-то проткнул ими водянистое тело.
Надани с трудом сглотнула и едва не потеряла сознание. Хин ощутил дурноту, а Тадонг навалился на ведуна, чтобы не упасть.
Глаза червя, круглые и жёлтые, как шарики света, с чёрной точкой зрачка, смотрели без выражения и не моргали. Как могло это существо говорить человеческим голосом с живыми интонациями, да ещё насмехаться и шутить?
Уан не был покрыт ни слизью, ни чешуёй, зато, в отличие от червя, на нём была одежда: чёрное платье, прилегающее сверху, к низу же подол свободно расширялся. Хин придирчиво сравнил его с одеждой, которую носила мать. Корсета у платья уана не было; обручей, что поддерживали бы верхнюю юбку, мальчишка тоже не заметил. Ткань не пестрила вышивкой драгоценными нитями и речным жемчугом, она не стесняла движений и струилась, будто вода. Высокий воротник красивого платья был украшен чёрным лоснящимся мехом - такого мальчишка никогда ещё не видел, и ему захотелось потрогать диковинку. Однако он остался стоять на месте, понимая, что мать не одобрит, если он попросит уана о таком. К тому же, кто знает, вдруг чужеземец - жадина. Хин задумался, сможет ли он случайно достать до воротника.