Вздрогнули даже Боги, и, не желая повторения, они запретили исполнение той музыки, последствия которой оказались столь разрушительны. И, чтобы другие народы следовали иным путём, они ввели новую гамму и науку песнопений, приветствующих ясный день и облачное небо, утреннюю и вечернюю зарю, движение звёзд и полуденный жар Солнца. Я верю в их мудрость, и вижу, как сильно изменился, пренебрегая ей только для того, чтобы легче преодолеть недоверие людей. Доволен?
- Да.
- А теперь молчи и не мешай удовольствию.
Третий день застал всадников на высоте шести сотен айрер. Оба спешились и шли рядом между ящерами, спиной к восходящему Солнцу. Снежные вершины горели в сумерках зловещим алым огнём.
- Народ столовой? - рассмеялся Сил'ан. - Уверен, такое название им польстит.
- Им? - обрадованно переспросил Хин. - Ты тоже их замечал?
- В столовую меня не приглашали, но у каждого дома есть память. Быть может, ты видел, как пробегают по стенам воспоминания, оживлённые огоньком свечи.
- Или это потомки тех, кому когда-то поклонялись в храме, - предположил мальчишка.
- Каком храме?
- Я говорю о второй половине крепости. Летни считают её храмом древних Богов, а тебя - последним из них прежних или первым из вернувшихся.
Келеф улыбчиво прищурился:
- Летни нарекают Богом всякого правителя, которому благоволит Дэсмэр.
- Да нет же, - упрямо повторил Хин. - Есть чёрные статуи!
- Знаю, - согласился уан. - Я их видел.
- Они похожи на тебя.
- Я не заметил сходства.
- На взгляд человека - очень похожи, - настойчиво повторил мальчишка.
Сил'ан озадаченно хмыкнул.
Днём путь преградила неширокая горная река. Быстрое течение несло песок и гальку, перекатывало камни и осколки, размером с кулак, и разбивалось искрящимися брызгами о валуны. Динозавры, слегка качаясь и приседая на напряжённых лапах, перешли реку вброд. Келеф запрыгнул на скользкий камень и поманил мальчишку. Хин вздохнул, вручил Сил'ан шкуру и осторожно полез следом. Уан порхал по валунам без труда, а мальчишка, потеряв равновесие, упал в воду, больно ударился спиной, ободрал локти и едва не захлебнулся. Кое-как, он выбрался на берег. Келеф молча протянул ему шкуру.
- Я думал, ты мне поможешь, - заметил Хин, отплёвываясь и проверяя, целы ли зубы.
- Ты сам сказал, что уже взрослый, - парировал Сил'ан. - Я не рискну касаться твоей кожи - мои перчатки недостаточно плотные.
- А в чём риск? - полюбопытствовал мальчишка, отжимая волосы.
- Жителям Лета незачем это знать.
- Значит, лучше бы я утонул?
- Ты не утонул.
На четвёртый день лента реки казалась не толще пальца, а саванна была видна как на ладони. Хин узнавал места, по которым они ехали, и то и дело окликал Келефа. Тот со снисходительной улыбкой выслушивал восторги человека, но потом и сам указал на скалистую гряду у горизонта.
- Там я рассказывал о жизни три дня назад.
Хин сощурился, пытаясь рассмотреть очертания каменных исполинов в тусклом сером свете.
- Наверное, ты прав, - признал он. - Я так далеко не вижу, - он вытянул руку и добавил. - Мы столько ехали, шли, а путь, который казался необъятным, можно закрыть вот так.
Деревья остались внизу, на такой высоте не росло уже ничего, кроме зелёного мха. Крупные глыбы гранита лежали на щебне. Хин поднял несколько камней и убрал в мешок, чтобы рассмотреть при свете дня.
Небо казалось ровным и плоским, хмурый винный цвет в высоте разрывала сияющая белизна - там, где Солнце пыталось пробиться сквозь облака. Те наливались тускло-багровым, исчезали в синеватой дымке, окутывавшей горы, и настолько чётким был переход, словно каменные хребты тонули в воде океана.
Келеф принюхался и сказал:
- Будет гроза. Завтра повернём обратно.
Он оказался прав. С самого утра по небу стремительно мчались недобрые огромные тучи, наливавшиеся чернотой.