Закончим диктантом, и, если справишься, можешь по праву гордиться собой: я позволю тебе учиться обращению с копьём у Орура.
- У старейшины? - мальчишка нахмурился. - Он обо мне не лучшего мнения.
- Обсудим позже, - прервал его Келеф. - В крепости мне уже надоело, и есть позволение Каогре-уана осмотреть его владение. Поедешь со мной, наследник?
Хин хмыкнул, пытаясь понять, что кроется за сдержанным, но неискренним тоном правителя и новым обращением.
- Поеду, - сказал он прямо. - Почему нет?
Сил'ан равнодушно прищурился:
- Тогда играй, и смотри не разочаруй меня.
Келеф объезжал селения стороной, а на четвёртый день путешествия и вовсе приказал охране не следовать за ним и расположиться на отдых. Воины не посмели перечить, спешились и стали рассёдлывать ящеров. Сил'ан развернул своего динозавра туда, где простирались необжитые земли. Хин поравнялся с ним. Уан только взглянул в его сторону, но ничего не сказал.
В небе, чистом и безоблачном, медленно занимался рассвет. Мальчишка плотнее закутался в меховую шкуру. Чужие владения отличались от родных краёв только изредка встречавшимися нагромождениями камней и торчавшими из земли красными скалами, которые поначалу удивили воинов, но вскоре всем наскучили. К виду сухой саванны юный Одезри давно привык и оглядывался лишь потому, что пытался понять, куда и зачем собрался уан. Едва охрана осталась за горизонтом, Келеф перевёл ящера на шаг, словно и вовсе не торопился, и это окончательно сбило Хина с толку.
- Куда мы направляемся? - спросил он.
Сил'ан подъехал ближе.
- Я наблюдал за тобой и людьми, - заговорил он напевно. - Ваши глаза не видят того, что мои - тебе следовало остаться с воинами.
- Воины считают меня неженкой и слабаком, - ответил Хин, - оставаться с ними радости мало.
Уан посмотрел на него:
- Это из-за музыки?
Хин сотворил жест незначения:
- Орур дважды пытался меня вразумить - дескать, что я за мужчина, если не знаю, какой стороной держать дубинку. Образно выражаясь.
- И ты дважды ему отказал?
- Просто я больше доверяю тебе.
Правитель склонил голову набок и, казалось, пытался прочесть мысли человека.
- Я и секунды не думал о том, как будет лучше для тебя, - признался Келеф, наконец. - Руки воина обретают силу, но его кисть, ладонь, пальцы - грубеют, делаются негибкими и неспособными к закруглённому исполнению пассажей. Вот единственная причина моего запрета.
Мальчишка улыбнулся:
- Да я знаю. Злодеи подбросили мне твоё письмо к Синкопе и Хахмануху, думали, я буду очень страдать.
- Сказать честно, меня удивляет твоё спокойствие.
Хин улыбнулся шире:
- Просто ты смотришь на это со своей стороны, - объяснил он. - Хорошим воином я, может быть, и стал бы, но не лучшим - нет таланта. И потом, как бы хорош я ни был, если Орур и остальные пожелают от меня избавиться - они найдут способ. Учиться обращению с той же дубинкой для меня всё равно, что тешить себя иллюзией защиты - воду не удержать в ладонях. После того, как ты передашь мне власть, я проживу недолго, потому что как правитель я ничего не умею, но, по крайней мере, я не растрачу время зря. Только когда я слышу, как всё более сложные и прекрасные лунные мелодии рождаются от прикосновений моих пальцев, я счастлив.
Сил'ан пристально уставился на человека.
- Сколько тебе лет? - спросил он серьёзно.
- Я уже говорил: тринадцать.
Келеф опустил ресницы:
- Вот чему я верю меньше всего.
Некоторое время оба ехали в молчании, потом мальчишка вдруг оживился и с любопытством спросил:
- А что ты видишь, чего не видим мы?
- Мгновения, которые хотел бы остановить.
Юный Одезри недоверчиво хмыкнул. Сил'ан встретился с ним глазами и указал рукой направо:
- Вот, например, эта скала. Освещение изменится - небеса не повторяют себя.