Как эмоционально вы его защищаете!
Да он единственный, кто впрочем, к делу это не относится. Я знаю Басова как хорошего друга и очень порядочного человека.
Хорошо, Асия Каримовна. На сегодня все, прочтите и подпишите. Он положил передо мной плотно исписанный лист. Возьмите мою визитку, будет что добавить к сказанному, позвоните.
Я сунула кусок серого картона в сумку и поднялась со стула. Уже у двери обернулась, чтобы попрощаться, но увидела перед собой лишь спину следователь вновь стоял у окна и смотрел на улицу.
Всего хорошего, все же решила проявить вежливость я, но ответом была тишина.
Выйдя из здания следственного комитета, я достала визитку что-то не запомнилось мне имя хозяина кабинета. Или он не представился? «Фирсов Иван Федорович, старший следователь, майор юстиции», прочла я, стоя на крыльце.
Чурбан неотесанный вы, господин Фирсов! невольно вырвалось у меня, и я тут же была награждена удивленным взглядом проходившего мимо полицейского.
* * *Пройтись пешком до дома было правильным решением. Раздражение, возникшее при допросе, мешало сосредоточиться на главном я так и не поняла, зачем (или почему?) вернулся Карим в Россию. И что с его женой? Расстались? Я ругала себя, что так и не решилась зайти к Барковским мы с Соней не ссорились, но и встречались крайне редко, месяцами не звоня друг другу. Отчего-то мне было неловко набрать ее номер первой Соня все время была занята, работая в стоматологической клинике и воспитывая двоих детей-погодков. Если и удавалось нам поговорить, то не больше трех минут. Меня несколько общих фраз о здоровье и погоде смущали, казалось, что нет больше между нами той близости, что раньше, и я попросту мешаю ей своими звонками.
И еще я с трудом выносила ее мужа Дениса Марченко, как, впрочем, и он меня. Причины для столь стойкой взаимной неприязни (с годами переросшей почти в ненависть), что установилась между им и мною практически со дня их свадьбы, не понимала Соня. Но она, эта причина, была отлично известна нам с Денисом. Сонин муж знал, что у меня хранились доказательства его предательства.
Задумавшись, я прошла мимо своего дома. Мысли о Барковских вели меня к месту, где погиб Карим. В конце концов, соседей, знавших о его возвращении из Англии, могло быть немало когда я подходила к подъезду, возле него была небольшая толпа.
Я всегда старалась пройтись парком, он был старым и уютным, хотя кому-то мог показаться мрачным солнечный свет сквозь плотное переплетение крон вековых деревьев просачивался лишь тонкими лучами, создавая нежную золотистую паутинку. Сейчас, в ноябре, когда небо было закрыто набухшими влагой облаками, аллея, по которой я шла, и вовсе казалась темным тоннелем.
Мужчина стоял на газоне за парковой скамьей, держась за ее спинку. Я не видела лица, только коротко стриженный седой затылок, но мне показалось, что незнакомец пьян. «Ну, точно!» успела подумать я, как вдруг тот громко крикнул: «Герда, ко мне! Герда!» Неуверенно качнувшись, он обошел скамью и присел на самый ее край. Темные очки, совсем неуместные в такую погоду, прятали глаза, скрывая еще и часть лица. Но я узнала его сразу. Мой враг, мои боль и стыд, моя первая любовь и мое разочарование Макс Юренев, уничтоживший меня морально ни за что. Просто так, на потеху классу и школьной королеве красоты Ангелине Корецкой. «Ты просто пройдешь мимо! Ты даже не повернешь головы, не взглянешь на него!» приказала я себе, делая несколько шагов. Тонкий каблук сапога попал в ямку между плитками, нога подвернулась, я вскрикнула от боли.
Кто здесь? Помогите, пожалуйста!
Я вздохнула и повернулась к Юреневу. Сейчас он меня узнает, без сомнений, я ничуть не изменилась за те десять лет, что прошли с нашего выпускного бала.
Я потерял собаку, голос звучал глухо, Макс словно оправдывался.
Так ищите. Что, ноги не держат? неожиданно для себя насмешливо и грубо спросила я и застыла. «Не может быть он ничего не видит? Он слеп!» Я почувствовала стыд, слабость и страх.
Макс молчал. Я осторожно присела рядом, рука сама потянулась к его лицу В следующее мгновение, резко убрав ее, я глубоко вздохнула.
Я поищу. Какой породы ваша собака?
Уходи.
Что?! от неожиданности я вскочила.
Что непонятного я сказал? Уходи, Бахметева. Пошла вон!
От его голоса, от воспроизведенной им в точности фразы, сказанной с презрением и гадким смешком десять лет назад, я, Асия Каримовна Бахметева, педагог и психолог математического лицея, словно стала на миг той Асей, с ужасом бежавшей от гогочущей вслед толпы одноклассников. Но лишь на миг.