Пацан быстро тыкал в экран пальцем с обгрызенным ногтем, потом удовлетворённо кивнул:
Во, сейчас подъедет, прямо к остановке.
Спасибо тебе, мальчик, у меня чуть слёзы из глаз не брызнули от избытка чувств. Скажи своим родителям, что они вырастили хорошего сына!
Да ладно, смутился он. Мамка меня прибьёт за деньги, что с мобильника спишут Ну ничего, совру что-нибудь.
Я быстро полезла в карман:
Не надо врать! Врать плохо. Возьми вот.
Протянула ему сто рублей. Мальчик сразу отошёл на шаг:
Не. Я помочь хотел, а там
Возьми, чадо, тихонько улыбнулась я. Мой тятя хотел бы иметь такого сына, как ты.
Похоже, эта фраза заставила пацана задуматься. Он наморщил лоб, потом взял деньги и рванул на всё ещё стоявшую маршрутку, крича на ходу:
Спасибо! Я мороженого куплю!
Такси и правда подъехало быстро. Не успела маршрутка отойти от остановки, как желтая машина тормознула перед переходом и посигналила. Я махнула ей рукой. Эх, надо же теперь поднять это неподвижное тело! Ну ладно, не может быть мужик тяжелее копны сена. А я ведь кидала прошлым летом с луга на телегу. Как тятя говорил, надо найти точку опоры
Просунув руки под мышки мужчине, я рывком подняла его на ноги. Привалившись ко мне на плечо, он забормотал что-то, начал отмахиваться. Пришлось шлёпнуть его легонько по лбу:
А ну теперь! Молчите уж!
И поволокла его к такси. Едва дверь открыла, пытаясь удержаться в равновесии. Нет, всё-таки мужик тяжелее копны сена Но всё же посадила на сиденье, села рядом. Пожилой чернявый мужчина с быстрым взглядом спросил:
Куда едем?
Сейчас, минуту, я снова раскрыла паспорт, прочитала адрес и тут же озаботилась: А сколько тарифа-то?
Тарифа, пробурчал водитель. Сколько будет, столько и заплатишь.
Мне наказывали спрашивать тарифу, твёрдо ответила я. Говори сразу, а то, может, слишком дорого, а у меня денег нет.
Мой мужчина ожил, начал дёргаться, будто чёртиков поймал, и орать:
Тариф отличный, заказчики найдутся, я вам не благотворительный фонд!
Молчите вы, ради Бога всемогущего! с раздражением толкнула его вглубь сидения. Дядька за рулём уставился на меня в зеркальце, а потом тронул машину:
Эх, дочка, хуже нет пьющего отца Ладно, не парься, довезу за сколько есть.
У него пять тысяч в кошельке, сказала я честно, но дядька покачал головой:
Откуда ты такая простодушная взялась-то? А ну как сдеру с тебя пять тыщ, а тут дороги на триста рублей, не больше!
Я опустила голову. Прав он, так и таксист наш ачинский говорил, да я снова забыла. Но как можно жить в таком мире? Всё время врать, оглядываться, думать, как бы кого обмануть и не быть обманутым в свою очередь Говорил тятя: мир жестокий, злой, не надо в него выходить, лучше сидеть в тайге и радоваться каждому новому дню без цивилизации!
Ладно, пташка, не вешай нос! Сейчас довезу тебя и батю, ты его головой под холодный душ, чтобы неповадно было в следующий раз так бухать!
Спасибо, дядя, улыбнулась я, словно это был свояк из деревни.
Доехали мы действительно быстро. Остановилось такси во дворе, проехав под арку. Счётчик показал чуть больше трёхсот рублей, я с лёгкой душой отсчитала водителю деньги из кошелька Вадима Петровича и, открыв дверь, вытянула неудачливого алкоголика из машины.
Эй, пташка! Квартира двенадцать в первом подъезде! окликнул меня таксист и с улыбкой уехал.
А и правда. Вот же, написано даже на табличке у подъезда: с первой по сорок вторую квартиры. То ли я начинаю потихоньку ориентироваться в городской жизни, то ли всё в городе устроено логично Ладно, надо бы уже этого Вадима Петровича сдать жене или маме, чтобы приводили в чувство, а мне пора на собеседование. Ух и тяжёлый же он! Словно телёнка на плече волоку. Вот достанется ему и поделом. Может, пить перестанет
Высвободив руку, потянула за ручку двери, и та поддалась, хотя и с трудом. Тёмный подъезд вонял, как навозная куча. Да, это не тёткин дом, не тот размах Я поудобнее устроила мужчину на своём плече и со вздохом потащила тяжёлое тело вверх по ступенькам, нащупывая каждую ногой. Чуть не запела даже, как на покосе ой, коси, коса, ой, тряси, роса Так сподручнее было кидать сено в скирды. Но сдержалась пёс знает, какие люди тут живут, может, спит кто, разбужу ещё. Голос-то у меня мамкин, зычный, звучный. Уж так дотащу, допыхчу.
Квартира двенадцать оказалась на третьем этаже. Прислонив Вадима Петровича к стене в уголок, я нажала на кнопочку звонка. Резкое дребезжание могло бы всё наше анциферовское кладбище из могил поднять, но никто не отозвался с той стороны двери.