Всегда предельно исполнительный, умелый, который угодил бы требованиям любого босса, он, тем не менее, не обладал достаточными способностями, чтобы подняться наверх. И все же одно преимущество у него было: он всегда оказывался на стороне выигравшего. Таков был Оджи...
Брови его сузились, глаза на секунду полузакрылись. Он даже приподнял плечи и затем вновь опустил их, хотя это мало чем ему помогло. Он остался тем же самым Оджи.
— Хорошо, вы увидите мистера Беттена.
Я поблагодарил кивком. Две девушки у зеркала с любопытством прислушивались к нашей беседе и удивленно переглядывались.
— Ваше имя, пожалуйста.
— Неужели не припоминаете, Оджи? Дип. Доложите Вильсу, что пришел Дип...
Он вскинул голову и мгновенно все прошлое предстало перед его взором.
Он как-то особенно пожал своими огромными плечами и широко улыбнулся.
— Я должен был припомнить, но вы так изменились, Дип... — Теперь его голос походил на приятное журчание.
— Все мы меняемся.
— Чувствуется, что вы окрепли.
— Да. Окреп — это хорошее слово...
Офис Беттена представлял собой просторное помещение, искусно отделанное красным деревом и обставленное изящной мебелью. Блестящая полировка стен, мягкие ковры, копии картин Ван Гога, массивный стол — все говорило о значительности человека, восседавшего в кресле с высокой спинкой.
Чопорный, церемонный, накрахмаленный и выглаженный, лысеющий, но все еще темноволосый, он даже не попытался оторвать глаза от какого-то документа, лежавшего перед ним.
— Привет, Вильс, — сказал я.
Похоже, он узнал мой голос.
— Дип?.. — Он встал и протянул мне руку. — Рад вас видеть, Дип.
Я сделал вид, что не заметил протянутой руки.
— Держу пари, что вы переполнены радостью от встречи со мной, Вильс.
Его лицо было бесстрастно, но я отлично знал все, что с ним происходит, поэтому потащил к себе ногой стул и бросил шляпу на пол, Оджи тотчас подошел и наклонился за ней, но я остановил его:
— Пусть лежит здесь...
Оджи кинул быстрый взгляд на Беттена и отошел назад.
— Так, старина Вильс, — сказал я, — вор из Гарлема...
— Видеть следует настоящее, Дип.
— Молчи, когда я разговариваю, Вильс. — Я улыбнулся и с полминуты наблюдал, как он пытается отгадать значение моей улыбки:
— Ты прошел длинный путь от Беттена до Вильсона Беттена. Адвокат... неплохо. Даже очень хорошо для вора.
Я поднялся со стула, прошелся по кабинету и только теперь заметил, что некоторые картины были подлинниками.
— Да, ты продвинулся далеко, мошенник, — заметил я.
— Дип...
Я обернулся. Он стоял с открытым ртом.
— Беттен, повторяю, ты — вор. Преуспевший, хитрый и опытный плут.
Одно время ты занимался припрятыванием краденых вещей, а позже скупил у меня все, что я мог украсть. Ты прикрывал парней, переправляющих сюда контрабандный спирт и наркотики. Ты был связующим звеном между этими парнями и некоторыми копами...
— Несколько раз я избавлял вас от неприятностей, Дип.
— Да, верно, и за это получал свой фунт мяса. — Подойдя к нему вплотную, я добавил:
— Тогда я был намного моложе.
— Вы были зеленым юнцом.
— Да, но крепким. Не припомнишь ли ночь, когда Ленни Собел готовил над тобой расправу? Кто и как спас тебя тогда от верной пули в висок? Или, в другой раз, от ножа того же Собела.
— Вы были крепки и тверды.
— Не совсем так, старина. Ты знаешь, кем я тогда был.
— Юным преступником.
— Правильно, а теперь я действительно и крепкий, и твердый.
Понимаешь?
— Понимаю...
Оджи, стоявший боком у стола, изменил теперь свое положение и оказался лицом ко мне.
— Завещание Беннета у тебя? — спросил я.
— Разумеется.
— Все в порядке?
— Я был его законным поверенным.
— Что там говорится?
— Там... там...