Несмотря на схожие интересы, у сестер Гаев нашлись такие предметы, которые каждая посещала в одиночку. Как правило, это были дневные лекции, но сегодня профессор Владиславы, преподававший древние мифы, перенес занятия на вечер и она, дискуссируя с ним, задержалась до ночи. Выйдя на улицу, Владка услышала бой часов на башне главного корпуса.
Ничего себе я дала, полночь! Мирка там, наверное, с ума сходит. достав мобильный, не обнаружив связи, Влада поспешила домой. Звезды изредка проглядывали сквозь плотные переплетения крон античных тисов, и даже луна, проснувшаяся еще перед закатом, пряталась где-то за строениями студенческого городка. Быстро пробежав учебные корпуса, Влада ступила в проход, ведущий к общежитиям. Он был небольшой, но довольно оригинальный свод колоннад укрывался под одним куполом, у основания которого разместись изваяния скульптур крылатых созданий, символизирующих грехи и пороки человеческой натуры. Еще недавно, обе Славки, восхищались умелой рукой автора, сегодня же Влада вздрогнула, оказавшись здесь одна. Приглушенное освещение едва осветляло тротуарную плиту, по которой она шла, и совершенно не открывало тайных уголков выступов колон. А вот луна, отделившись от остальных небесных светил, мигающих на черном полотне небосвода «дырявыми» точками, пристроилась к последней колонне, бросая свой холодный свет только на творения, застывшие в камне. Морды скульптур были обращены именно к Владе и, не моргая, выпучив бездушные глазницы, следили за ней, словно живые. Угнетающая тишина опустилась на городок. Ни голосов, ни музыки не доносилось. Даже ветерок не теребил листочки деревьев. Влада вздохнула. Внезапно она услышала тихое шуршание, похожее на шелест крыльев. Плечи девушки невольно опустились и она, присматриваясь к изваяниям, постоянно оглядывалась, ругая себя за чрезмерную фантазию, поторопилась дальше.
Вот, что такое хрупкое создание делает в этом месте, да еще одна?! мужской голос, молодой, но уже достаточно твердый, прозвучал так неожиданно, что у Влады, поневоле, перехватило дыхание и она застыла на месте. Где потеряла свою сестренку?
Блин! плечи выровнялись, подбородок задиристо взлетел вверх. Владка сделала полуоборот и, нахмурив брови, посмотрела на парня. Герман! Ты решил сделать меня заикой?
Даже в мыслях не было. улыбка открыла его ровные, белоснежные зубы. Парень стоял, прислонившись к колоне, держа руки в карманах брюк и скрестив ноги. Все так же весел, беззаботен и полон некой иронии ко всем, а быть может и ко всему миру. Сейчас, именно в этом месте, индивидуальность его кожи была наиболее контрастна, мраморность тела и сумрачность камня окружающего его, завораживали взгляд и он, имея правильные и довольно привлекательные черты лица, походил на херувима, спустившегося с небес или отделившегося от той самой колоны, которую выбрал для опоры. Уверен, вас, Гаев, испугать такими пустяками невозможно.
Ну, во-первых, твое столь неожиданное появление нельзя назвать пустяком. Второе я обычная девушка и имею право на слабости, боязливость в том числе. Впрочем, как и моя сестра. И третье откуда ты знаешь мою фамилию, если мы, практически не знакомы?
Первое, второе, третье Просто педантизм какой-то. Влада! Мы же учимся на одном курсе!
Влада скривила мину, хмыкнула. Собралась было высказать ему еще пару пунктов, но сдержалась, заметив, как насмешливо блестят его глаза. Герман махнул рукой, сделал шаг к ней:
Забей! Я и так приятно удивлен, что ты вспомнила мое имя.
Ну, допустим, у меня не было времени его забыть!
Парень засмеялся, Влада не сдержалась и тоже залилась смехом.
Выходит, вы вполне разделимы. продолжил беседу Герман, слегка склонив голову, предлагая Владе следовать рядом с ним. Девушка пожала плечами, сделала шаг, как он, взяв у нее книги, продолжил: Значит, ты любишь сказки. не спросил, не утвердил, просто произнес это как открытие, смотря куда-то в темный угол, идя на полшага впереди.
Сказки, легенды, мифы
А сестра нет.
Сестра Мирка тоже, Влада сделала небольшую паузу, относится с уважением.
Странно. На факультатив ты ходишь одна.
Просто она не любит громких споров.
Герман остановился и повернул к ней голову:
А ты любишь. и снова усмешка широко расплылась, но на этот раз в ней не было сарказма.