Начали вдвоем копьями тыкать в воздух. Вдруг послышался стук. Упырь взвалил добычу на спину и прошуршал к выходу – быстро, как ветер, на то и упырь. Орми метнул копье на звук – и оно воткнулось во что-то мягкое, но никто не вскрикнул. Потом все стихло. И вонь пропала.
Тут наконец ядозубы зашевелились. Высекли огонь. Все оказались на месте, только Ильг не было, а там, где она спала, растеклась по земле кровавая лужа. Первым заговорил Слэк:
– Туда ей и дорога, волчице старой, что таких двух безмозглых ублюдков родила. Вы что, очумели – на упыря кидаться? Слыхано ли дело – на живого упыря! Да вас за это…
– Ты, Слэк, – перебил его Орми, – иди вон лужу подлижи, пока не впиталась. А закусить своими ушами можешь.
Побранились еще немного – и легли досыпать. Утром Энки сказал брату:
– Напрасно ты, Орми, на упыря кинулся. Выдал нас. Найдется в племени кто поумнее – догадается, кто мы такие.
– А ты, брат, не струсил ли ночью?
Энки усмехнулся:
– Как не струсить. Ну да ладно. В другой раз встретим упыря – я первый в бой кинусь. Ты за мной и не угонишься. А так… ты уж прости меня.
Кулу, как узнал о случившемся, велел привести к нему Орми и Энки. Посмотрел на них хмуро и приказал:
– Говорите.
– Что говорить?
Кулу засопел и сказал негромко, как будто сам себе:
– Обоих живьем съем.
Тогда Орми начал:
– Ночью просыпаюсь, чую – упырь в землянке. Ну, сперва-то я замер, испугался. А потом, когда он мать…
– Удаль на нас нашла, вождь, – заговорил вдруг Энки. – Захотелось себя испытать. Чего, думаем, не попробовать сразиться с упырем? А ну как одолеем – всякий тогда признает нашу силу!
– Ты что ж, Энки, на мое место позарился? – Кулу усмехнулся. – Ладно, за это наказывать не буду. Прибью просто, только сунься. А спрашиваю я вот о чем. Как посмели на упыря руку поднять?
– А что? Упырь – тварь земная, по земле ходит, кровь пьет, как и мы. Почему его не убить?
Теперь Кулу надолго замолчал. Стоит, то на одного брата взглянет исподлобья, то на другого. Наконец сказал:
– Слушайте, вы, черви смрадные! Один раз говорю – в другой самих себя съесть заставлю. Упырь – творение Улле, поставлен над нами, чтоб мы знали свое место.
Хозяин упырю велел у людишек кровь сосать, а нам, завидев его, обмирать от страха и под себя гадить. Кто этот закон нарушает – на Улле поднимает руку. А чтоб вы лучше запомнили, завтра прикажу рядом с Хозяином деревянного упыря поставить. Три дня будете его поить своей кровью и ползать перед ним на брюхе в дерьме. Я сказал.
– Ясно, – вздохнул Орми. – А почему, вождь, так повелось, что упырь вроде как выше человека и к Хозяину ближе?
– Да потому, тупая твоя башка, что упырь смердит еще больше, чем мы. Пошли прочь.
Орми и Энки поспешно удалились с глаз вождя и весь день пребывали в сомнениях и страха. Энки сказал:
– Ты, брат, запомни слова Кулу. Все верно. Улле хочет весь наш вонючий мир превратить в одну большую кучу дерьма. Потому и заведено: кто больше смердит, тот и главный.
Деревянного упыря забыли, однако, поставить. Вечером Барг приволок с болота на спине человека. Швырнул его на землю посреди селения и заорал:
– А ну, глядите, кого поймал!
Ядозубы сбежались.
– Чего орать-то? – сказал Уги косматый. – Добыча неказиста. Старикан худющий. Костей мешок.
Барг тогда схватил старика за левую руку, вывернул ладонью вверх и ткнул Уги в нос:
– А это видел? Отметины-то нету? Это ж болотный выродок! Сколько лет не могли его поймать!
– Хороша добыча, – сказал Кулу. – Привяжи его к дереву, Барг, да прикрой шкурой, чтоб комары за ночь всю кровь не высосали, нам оставили. А утром и сами позабавимся, и Хозяина потешим.
Туча небесная почернела, накрыла тьмой землю. Ядозубы повалились спать, а Орми не спится.