Тай и Халлор даже не пытались оглянуться.
— Я дурак, — прошептал Халлор. Рубаха свисала с него лохмотьями, на груди и лице вздулись багровые рубцы.
— Нет! — шепотом воскликнул Тай. — Ты не мог иначе.
— Бедная девочка! — вздохнул Халлор. — Все напрасно.
Послышались тяжелые шаги. Докладывавший стражник вернулся.
— Приказано доставить, — сообщил он.
Тая и Халлора подняли на ноги и перерезали часть веревок. Руки их по-прежнему были связаны за спиной, но идти они могли самостоятельно.
— Идите! — прикрикнул на них стражник, когда они замешкались, и для верности потыкал пикой.
Пришлось повиноваться. Кованая дверь вновь распахнулась, и пленники перешагнули порок.
Зал был огромен, и не только вширь. Его своды подымались куда-то необозримо высоко, очевидно, под самую крышу Цитадели, и заволакивались тьмой. Ни свечи на столах, ни канделябры на стенах не могли рассеять эту клубящуюся мглу. Но внизу, под ее покровом было светло. Свет дробился и множился в хрустале и золоте, вспыхивал в драгоценных перстнях и навершиях магических жезлов, скользил по шелкам и тонул в золотистом вине.
Повелители Зла пировали.
— На колени! — гаркнул стражник.
Тай и Халлор понимали, что сопротивляться бесполезно, но их тела отказывались повиноваться этому приказу. Стражник ухватил их за плечи и швырнул на пол. Халлор упал на колени, Тай едва извернулся, чтоб не упасть ничком, и отшиб плечо о каменный пол.
— Добро пожаловать, гости дорогие!
Тай с усилием перекатился и поднял взгляд. Верховный Маг привстал со своего места.
— Редко нам приходится принимать у себя простых смертных. Очень редко. Вы просто не поверите. Последний раз… даже не упомню, когда. Так что можете представить себе, насколько мы вам рады, — проникновенно заключил он и галантно прижал к сердцу испачканные паштетом ручки. — Присаживайтесь, мои драгоценные. Да подымите же их, право!
Несколько пар рук тут же подняли пленников.
— Присаживайтесь, будьте как дома! — Повелитель неторопливо вытер руки и хлопнул в ладоши. — Эй, кто там! Посадите наших гостей рядом со смертной.
Те же руки — или другие? — разрезали путы на руках пленников и подвели их к столу. За столом было два свободных места; между ними, скорчившись от страха, сидела девушка из подземной камеры. Она уже не плакала, только сухо, рвано всхлипывала. Тай закусил губу.
— Садитесь! — с нажимом повторил Верховный Маг, и в его голосе впервые послышалась угроза. Неожиданно для Тая Халлор повиновался, Тай нехотя последовал его примеру.
— Вот и славно! — Повелитель потер пальцами, и перед Таем и Халлором возникли чистые тарелки.
— Проголодались в дороге? Не стесняйтесь! — взывал Верховный Маг. — Прошу вас.
— Благодарю, но я не голоден, — тихо и спокойно ответил Халлор.
— Простите великодушно за навязчивость, — засмеялся Верховный Маг. — Но я ведь вас и не тороплю. Вы еще успеете проголодаться.
Было что-то в голосе Верховного Мага такое, от чего мороз драл по коже. Его суетливая гостеприимная любезность внушала ужас и омерзение. Не оттого, что была полностью наигранной, а оттого, что была она Верховному Повелителю абсолютно незнакомой. Как, впрочем, и любое другое проявление чувств. Тай был еще ребенком, когда отец его сказал о деревенском старосте, лицемере и подхалиме: «Он не опознает истинного чувства, даже если оно прибежит и укусит его за задницу.» Тогда эти слова звучали преувеличенной метафорой, но по отношению к Повелителям Зла они были абсолютной истиной. Если бы искреннее чувство и укусило Повелителя, за какую-нибудь часть тела, он принял бы его за отвратительное насекомое, и раздавил бы его — как насекомое.
— Хотя мне, право же, странно, что вы еще не голодны, — мягко сказал Повелитель.