Я думал: далась им всем эта Абрикосова! Во-первых, она аккордеонистка, это же смешно! Ля-ля Тянет на зарядке свою гармошку Во вторых, она старая! Ей лет двадцать уже! Старуха, на покой пора! Потом, она длинная, худая, гибкая как удочка, и сиськи у неё здоровые торчат! Как она играет не понятно! Волосы рыжие целый стог, до небес! Как у ведьмы! Глазища огромные, зелёные, как у Змея-Горыныча! Видать, она его дочка! Рот большой, красный, как у вампира, а зубы блестят как лакированные! Она рта не закрывает, всё ржёт! А вокруг мужики стоят кольцом и млеют! Не понятно Ну ладно Наплевать на неё и забыть Дура И мужики дураки Купили бы себе килограмм «Мишки на севере» и ели под грибочком Разве это не лучше, чем эта дура Абрикосова? Ну ладно, не до неё
Самое невыносимое в моей жизни в лагере, было то, что каждую секунду в меня летело противное слово «жирный» Сделаешь шаг орут «жирный»! сделаешь два, опять орут А я никакой «жирный» не был, я был просто полненький мальчик и всё Бабушка моя делала всякие вкусные вещи из теста: пироги, булочки, печенья Что мне их теперь не есть? Не дождётесь Плевал я на ваши издевательства
Но всё-таки достали Однажды девочка, которая мне очень нравилась, Наташа Русакова, в столовой, ни с того ни с сего, крикнула мне: «Жирный!» Я обиделся. Я от неё этого не ожидал. Я думал, что если она мне нравится, то ничего плохого она мне сделать не может Ну сами посудите: вот ты девочка, вот мальчик, которому ты нравишься, ты должна это ценить! А вместо этого ты орёшь ему «жирный»! Не знаю, глупость какая-то
Ушёл я от обиды в конец лагеря, к сетке из проволоки, которая отделяла нас от мира нормальных людей, сел на песок и стал думать: как мне дальше жить? Даже Русакова, и та предательница А ещё я защищал её от Витьки-Моськи, который её за волосы дёргал Дал ему раза, Витька брык и упал Потом убежал «Спасибо, Саша,» важно сказала Русакова и сделала мне глазки. Я думал всё, отношения налажены А оно вот как Надо было оставить её на растерзание Моське Тогда бы знала Друзья на дороге не валяются Ну ладно
Вообще надоели они мне со своим лагерем Развлечения какие-то тупые: самолётики кретинские делать, песни петь завывать В море заходишь: минуты три поплескаешься и на берег Вон Абрикосова! Уплывает так далеко, что и не видно её Я слышал как одна воспитательница, глядя на неё в море, из-под руки, громко сказала: «Чтоб ты утонула, сволочь!»
Я думал Абрикосова утонет, а она и не собиралась Приплыла и стала на своей гармошке играть, песни орать Воспитательницу трясло от ненависти Синяя ходила Я думал утопится Нет, обошлось
Так вот сижу я на песке у сетки и думаю: как жить мне среди этих гадов? Тут с противоположной стороны подходят к лагерю Лёнька Опарыш и Генка Конь Спокойно откидывают кусок сетки и, не обращая на меня внимания, входят в лагерь Вот так! Запросто выходят, и запросто входят в этот концлагерь! А я что, хуже что ли? Там свобода! Там никого нет! Никто гадости не крикнет! И с такими радужными мыслями, я вылез на свободу и пошёл по берегу, подальше от лагеря
Хорошо! Море и песок Кусты какие-то маленькие Кругом ни души! Пионеры за решёткой сидят, а я гуляю, как нормальный человек Жизнь!
Иду вдоль моря, по берегу, подальше от лагеря И чем дальше от него отхожу, тем лучше, веселей мне становится Иду и думаю серьёзно может уйти от них на хрен совсем! Вот паника подымится! Вызовут КГБ Вдруг что-то, виляя, пробежало передо мной, и юркнуло под кустик Я остолбенел! Потом стал осторожно подходить к кустику Не успел я к нему подойти, как из-под другого куста выскочила ящерица, крупная, толстая И побежала куда-то подальше от меня, за волнистые гребни песка, и колючие кустики, собиравшиеся иногда в настоящие заросли
Я возликовал! Вот она, жизнь, достойная настоящего мужчины! Здесь же охотиться можно! Ящерицы будут динозавры, а я бедуин, великий воин пустыни! Говорят, бедуины не охотились на динозавров, ну и что? А вот мне повезло! Я буду охотиться! Вообще есть ли на свете вещь, которую не может сделать бедуин? Нету такой вещи! Я читал, что один великий бедуин, как выпрыгнет из песка, и всадил пулю английскому генералу прямо в лобешник, между глаз, а потом раз! И в песок ушёл, как вода! Ну что, он может, а я не могу? Хрен ли тут! Могу!