Кем ты работаешь, кстати? неожиданно спросил Игоря Володя. За всё время их разговора никто из них не обмолвился ни единым словом о себе. Игорь не знал, что ответить. Он занимался продюсированием рекламного контента в сети, но рассказывать об этом каким-никаким, а коммунистам из прошлого он не хотел. Чем занимаются люди в XXI веке?
Я Делаю так, чтобы люди в Интернете могли узнать больше о новых товарах.
Рекламируешь, то есть? уточнил Серж. Он уже давно понял, что человек, сидевший перед ним, жил в капиталистическом обществе. А зачем нужна реклама при развитом-то социализме? В своих рассказах Игорь несколько раз упоминал слово «рынок» и вспоминал, что ему сложно было выбрать компьютер. Раз трудно, значит, было из чего, а раз так, значит, конкуренция. Такое старому доброму Союзу особо не свойственно. Неплохо товарищ генсек перестроит, ничего не скажешь!
Ну, почти, сжато произнёс «XXI век», я делаю так, чтобы реклама была интересной. Чтобы люди сами захотели её посмотреть.
Понятно задумчиво произнёс Володя.
А чем ты занимался? Ну, до войны, задал встречный вопрос Игорь. Он хотел как можно скорее перевести тему, чтобы не фокусироваться на пугающих социально-политических изменениях будущего.
Я до войны в строительном училище учился, потом меня на комсомольскую стройку отправить хотели, спокойно ответил солдат. После этого он скромно добавил: Но сам я мечтал писать стихи, на этих словах он еле заметно улыбнулся. Кажется, раньше он никому об этом не говорил, боясь осуждения.
Так что же не писал? спросил Рома.
Кому это нужно? скрестив руки на груди, ответил Володя. Стихи кто угодно написать сможет, в его взгляде пробежало сожаление. Жить надо сейчас, а не витать в облаках.
Наверное, ты прав, Рома понял, почему Володя так говорил. Переубеждать его не хотелось, да и не было в этом смысла.
А ты кем работал? спросил солдат.
Инженером на радиоэлектронном заводе, ответил «шестидесятник». Мечтаю теперь дожить до времён, когда появятся беспроводные телефоны, которые фотоаппарат, телевизор и ЭВМ одновременно. Кстати, Рома обратился к Сержу, неужели в Союзе появятся джинсы?
Появятся, закивал головой «восьмидесятник», растягивая гласные. Но такие, как у меня, всё равно доставать придётся.
А свои ты тогда как достал?
Крутиться надо! в его тоне звучали нотки гордости. Я ж это В торговле работаю. Связи обеспечиваю.
В этот момент Рома тоже понял, чем именно занимался Серж в родной эпохе. Раньше он осудил бы его, устроил бы скандал или, скорее, подождал бы, чтобы это сделал кто-то другой, но сейчас делать этого не хотелось. За время пребывания в особняке «путешественники» потеряли связь с родными эпохами не только физически; что-то как будто переключилось в головах. В этом «недомире» каждый из них смог ненадолго выбраться из той оболочки, в которой они были вынуждены пребывать там. Ненадолго смогли выйти наружу мечты, о которых пришлось забыть, и правда о работе, пусть всё ещё похороненная под недоговорками. Белый особняк позволил прикоснуться не только к чужим мирам и эпохам, через него получилось стать ближе к самому себе.
Мы ведь все из Москвы! вспомнил Рома.
Ага, протянул Серж. И чё?
Ну мне интересно, а какая она? У вас.
Большая, рассмеялся «восьмидесятник». Народу много, спешат все.
Мне кажется, она такой всегда была, отмахнулся Игорь.
Ну я серьёзно, сказал «шестидесятник». Мы же все из разных времён, разных культур. И Москва у нас тоже разная будет.
Не согласен я, что из разных, отметил Володя. Из одной. Мы же все тут русские, из Советского Союза, Игорь смущённо улыбнулся и кивнул. Так что из одной, просто изменившейся за время. До глобализации и компьютеров я вряд ли доживу, конечно, а вот Перестройку и полёты в космос, может, застать выйдет. Интересно узнать, к чему готовиться. Вот скажи, какой будет столица через сорок лет? обратился к Сержу солдат.
Сумбурной, ухмыльнулся «восьмидесятник». Уставшей какой-то даже. Народу везде полно. Када по улицам ходьшь, понимаешь, что чё-то не хва-атает. Ждёшь, что скоро чёто-то наступит, потому что так, как щас, плохо. Как хорошо, ты особо не знаешь, но узнать очень хочешь. А у вас? Серж перевёл взгляд на Игоря. В зелёных глазах теплились нотки надежды.