В двадцать первом веке много еды? вдруг застенчиво спросил Володя. Сразу же после этого он устремил взгляд на Игоря, то же самое сделали остальные.
Да, еле заметно кивнул «XXI век». Очень. У нас
Стой, остановил его Серж. А как же Ну, вот та штука, о кторой вы гова-арили, он закрыл глаза, зажмурился и принялся щёлкать пальцами. То, шо нельзя никому ничё рассказывать. Бабочки там какие-то, после этих слов он внезапно осознал, что сказал. Ведь эта мысль принадлежала не только Игорю, но и Роману, который его совсем недавно раздражал. Удивление загорелось и на лице «шестидесятника», который вмиг вспомнил ту неприятную беседу.
Я тут подумал Игорь почесал в затылке и обнял правой рукой левую. Может, хрен с ними? Ну узнаете вы что-то о будущем, вернётесь в свои эпохи
Кто нам поверит?.. закончил за него Рома. Да и кому рассказывать? кажется, в этот момент он думал о том же самом. До этого он думал, что ничего не хотел знать о будущем, но, увидев парней, сменил мнение. Сил уставать уже не было, так что какая разница?
После этих слов на кухне повисла тишина. Правда, кто поверит в россказни про белый особняк и подневольных путешественников во времени? Да и о чём они узнают друг от друга, о результатах спортивных состязаний на пятьдесят лет вперёд? Наплевать. Не обязательно же обо всём рассказывать.
Да, нахмурившись, согласился Серж. Я историю менять не хочу, мне всё и так нравится, на этих словах он посмотрел сначала на хумус, а потом на Игоря.
А я не смогу, Рома испуганным взглядом посмотрел на Сержа.
Ну а на меня истории и в настоящем хватит, грустно закончил Володя. В этот момент все четверо поняли, что если и рассказывать что-то, то только хорошее. Ведь в каждой эпохе есть что-то светлое, и никакие войны, кризисы и конфликты не смогут на это повлиять.
Ты так спокойно говоришь об арабской еде, посмотрев на Игоря, сказал Рома, в будущем больше нет стран?
Есть, покачал головой Игорь. Просто он не знал, как объяснить. У нас глобализация. Культуры объединяются: кухни всех стран мира в доступе, у многих есть друзья за границей, мода везде примерно одинаковая. Как-то мы с друзьями гуляли с французами и итальянцами, и у всех нас были кроссовки одинаковые, после этих слов он мечтательно улыбнулся, вспомнив тот вечер. Выражение лица Романа в этот момент застыло где-то между удивлением, страхом и завистью.
А когда это всё началось? будто не веря словам Игоря, спросил Володя.
Не знаю, лет тридцать назад, парень пожал плечами.
В моё время, то есть? Серж приподнял бровь. Связь эпох, о которой он до этого не думал, застигла его врасплох.
Да, рассмеялся Игорь. Мы в 2k В две тыщи восемнадцатом вообще помешаны на восьмидесятых. Одеваемся похоже, ремейки на мгновение он осёкся. Обновлённые варианты старых фильмов снимают, музыку под старину делают.
«Под старину», ухмыльнулся Серж и горделиво задрал подбородок.
А у вас как? поинтересовался Игорь у Ромы. В этот момент из его взгляда медленно стала уходить потерянность. Ненадолго вернуться в родной мир с помощью собственной памяти оказалось тяжело, но приятно.
Как «шестидесятник» скрестил руки на груди и незаметно для себя улыбнулся. Поэты стихи на Горького читают. Империалисты из Африки уходят. В космос полетели Скоро на Луну ещё полетим. Полетим ведь? полными надежды глазами он посмотрел на Сержа и Игоря. Те, неловко переглянувшись, синхронно кивнули.
На Луну? удивился Володя. До войны он думал о чём-то таком, особенно когда смотрел на небо. Об авиации и грядущих полётах в космос писали в журнале «Техника молодёжи», но читать его не было времени. Да и не по возрасту такое, хотя иногда забыть об ответственности и погрузиться в детство очень хотелось.
Да-а-а, протянул Рома, разжав руки. А ещё у нас строят. Заводы, дома, квартиры всем дают. Открыли новую станцию метро, «Калужскую». Там как раз скоро новый район строить начнут. Недавно границы Москвы расширили, теперь она ого-го какая.
У нас тоже границы Москвы расширили, она теперь в Калужскую область упирается, парни удивились. И тоже метро строят, улыбнулся Игорь. Воспоминания о таких мелочах, как открытие новых станций метро или выход нового айфона, грели душу. Казалось, всё это было где-то настолько далеко, что уже перестало быть реальным, и вот теперь к этому снова можно прикоснуться. Говорят, к двадцатому году ещё двадцать пять новых станций откроют.