Да, он помнит тот холодный, очень снежный день и огромные отвалы сугробов на вот этой самой площади, и длиннющие вереницы людей на белом снежном фоне в бесконечных росчерках метели и сильного снегопада. Они уезжали вечером, и жёлтые фонари, пытаясь хоть как-то пробиться сквозь плотный снегопад, выхватывали эпизоды высоченных сугробов и небольших участков уже расчищенного от снега пространства.
И люди, люди, люди Они то сливались в червеобразные очереди и ползли длинной чёрной змеёй по заснеженной площади, то рассыпались, как горох, и, казалось, метель их всех сейчас сметёт с этого огромного сюрреалистичного стола куда-то на пол.
И чемоданы Тюки и чемоданы, длинные очереди к кассам и бесконечно влажно-сырой пол с месивом тающего снега у входов и выходов.
Сегодня же светило солнце, и судя по небу, на котором не было ни единого облачка, день обещал быть по-летнему тёплым.
Да и как иначе, сегодня же первый день лета! подумал Михаил, взваливая баян на плечо и направляясь к оперному театру. С лица Михаила не сходила радостная улыбка, а душа разве что не плясала
Он уже больше двух часов бродил по городу, и баян в чехле уже изрядно натёр его плечо. Посидев в Первомайском сквере, съев две порции отличного новосибирского эскимо (да, в Ташкенте такого не купишь в Узбекистане просто вообще не было хорошего мороженого), он вышел на остановку такси и поймал первую проходящую с зелёным огоньком «Волгу».
Куда вам, молодой человек? приветливо спросил таксист.
С начало на Башню, а потом на пересечение Ватутина и Немировича-Данченко, только медленно, как можно медленней, улыбнувшись в ответ, нараспев произнёс последние слова Михаил.
Таксист недоверчиво обернулся, ещё раз внимательно оглядел Михаила с ног до головы, поморгал глазами и только после этого недоверчиво спросил:
Я не ослышался? Гастроли закончились, и мы никуда не спешим?
Гастроли только начинаются Я здесь давно не был, хочу, как можно больше увидеть.
Так медленно будет дороже стоить, молодой человек?
Сколько?
Два рубля
До Затулинки рубль, а тут сразу два, улыбнулся Михаил. Ведь ближе значительно!
Так медленно же, подражая Михаилу, пропел таксист.
Да, мужичок-то не промах, своего не упустит, улыбнулся Михаил и кивнул.
Годится.
А сколько не был-то? спросил таксист, трогаясь с места и набирая ход.
Пять лет! вздохнул Михаил.
Ого, для твоих годков действительно давно! Что так?
Да сначала родители переехали в Узбекистан, потом в Пермь учиться поступил, Михаил с удовольствием смотрел по сторонам, разглядывая знакомые с детства улицы и здания. Вот этой дорогой он иной раз ходил из консерватории домой, старясь сэкономить себе на карманные расходы. К старым знакомым местами уже присоседились и новые здания растёт Новосиб, растёт.
А родился?
А родился здесь.
Во как А сейчас что, на экскурсию или с концертами? пытается время от времени поддержать разговор водитель.
Деда проведать, он у меня один остался, бабушка умерла недавно, а потом. Там видно будет
Н-да. Стариков одних бросать негоже. Деду сколько?
Семьдесят два стукнуло.
Молодой ещё, бегает небось.
Инвалид он, всю жизнь на кузне работал, спину сорвал. Потом ноги отказали тихо отвечает Михаил, и очень хорошее утреннее настроение потихонечку начинает таять.
Вот как оно в тон ему ответил таксист и больше уж вопросов не задавал.
Он проехал точно указанным маршрутом, действительно не особо торопясь, обгоняя только ползущие троллейбусы, и остановился недалеко от перекрёстка.
Здесь дед живёт? спросил он, указывая на ближней к перекрёстку дом.
Нет, вот в той второй от перекрёста пятиэтажке.
Так я подвезу, таксист тянется к ручке передач, но Михаил останавливает его:
Я пройдусь, родиной подышу, протягивает два рубля и улыбается в ответ.
Эх вырывается у таксиста
Он крутит меж пальцев два чуть мятых рубля, и Михаил уже подумал, что вот сейчас он скажет, что надо бы добавить, ан нет таксист возвращает один рубль назад:
Гуляй Дыши
2
Дед живёт на первом этаже. Дверь его квартиры некрашена, наверное, со дня постройки этого дома. Ого, да она ещё и не заперта!
Михаил тихо открывает дверь и