Обильно росли грибы – розоватые студни классической формы, сцепленные пучками. Никому не пришла в голову мысль опробовать эти степенные создания на носок сапога. Последствия могли быть взрывными. Передвигались тесной кучкой, напряженно, стараясь лишний раз не касаться незнакомых предметов. Однако зону повышенной опасности обойти не удалось.
Обычная полянка, заросшая шарообразными кустиками и необыкновенной красоты цветами. Гигантские гипиаструмы украшали опушку, пламенея алым цветом на трубчатых цветоносах. Стоило войти в этот кумачовый круг, как сладковатый запах, насыщенный, густой, вкусный, закружил голову. Отключились не сразу, но чувства жуткой паники не испытали. Скорее напротив, приятно расслабились. Усталость, скопившаяся в телах, потянула к земле.
«Это не колдовство, – отложилось в тяжелеющей голове. – Ты не подвержен колдовству. Это не магия. Это химия. Или чертова природа, мать ее, не все ли тебе равно?»
– Я хочу спать, – Арика скуксила жалобную мордашку и принялась растирать кулачком глаза.
– Сказано – сделано, – замогильно вымолвил коротышка. – Меня тоже как-то тянет во сыру землю… Друзья, поступило интересное предложение…
Заскулил Ворчун. Где он? Верест попытался навести резкость, но фокус куда-то поплыл. Зеленый лес превращался в расплывчатую кашу, в жидком месиве которой алыми кляксами пестрели гипиаструмы.
– Мы имеем право на отдых, – неуверенно заявил Толмак. – Мне кажется, друзья, мы достаточно нахлебались…
Зеленая трава манила, как красивая женщина. Растительный дурман имел единую природу с колдовством. И действовал нахраписто, не оставляя рассудку шанса. Верест забрел под полог бородатой листвы, рухнул на колени. Чугунная голова потянула дальше: он воткнулся лбом в траву, но нашел силы развернуться – упал на спину, оторвав пальцы от автомата.
А потом появились феи…
Он сразу смекнул, что грядут создания иного пола. Муть в голове не прояснилась, но сонливость спала. Он услышал шуршание травы, поднял голову. На поляну выплывали тени – невысокие, стройные, в длинных ниспадающих одеждах. Пересчитывать прелестниц он не стал, все равно голова дальше одного не считала. И в лица не всматривался – не было лиц, только контуры голов с длиннющими, как у русалок, волосами. Он видел, как скользили тени по поляне, одна изящнее другой, первая свернула налево, вторая направо.
Приглушенно ахнул Толмак, Арика в полузабытьи простонала что-то возмущенно-предвкушающее. Завозился Прух, выдирая из горла исполненные томления приветствия. Ворчун скулил и не задирался.
– Лексус, друг… – заклокотал коротышка. – Ты посмотри, какая у меня куколка… Я других таких, да ни разу… Ой, Лексус, держи меня, я, кажется, ее знаю…
Раздались эротические стенания – прелюдия к бою. Похоже, у некоторых назревал феерический секс. У Вереста же что-то запаздывало. Молчаливое создание, раздвинув листву, скользнуло к нему. Он не мог приподняться, поприветствовать по-джентльменски. Силы кончились. Нежданная гостья склонилась над павшим – изящное тельце в мягких одеждах. Лица не видно, только контур головы в окружении пепельных локонов. Волнистые кудри коснулись его лица – и цветочный запах с удвоенной силой втёрся в нос…
– Здравствуй, мой путник, – ласково прошептало создание, касаясь пальчиком его губ. Совсем молоденькая девушка… Тело окончательно потекло, руки раскинулись по траве, а ног он даже не чуял.
– Кто ты? – прошептал он, дурея от заманчивых предчувствий.
– Я фея добрых снов, – прошептала девушка. – Я создана, чтобы дарить путникам тепло… Расслабься, мой путник, не шевелись, я сама открою тебе врата к блаженству…
Ловкие пальчики забегали по плотным застежкам комбинезона.