Продемонстрированная в вышеприведенных аналитических фрагментах тесная взаимосвязь феноменов темпоральной пластики психического, интерпретируемых как религиозный (гностический, мистический, магический, трансперсональный) опыт и выводимых отсюда этических принципов взаимодействия в социуме, подтверждаются и другими авторитетными исследователями. Так, например, этическая миссия религиозных течений в продолжении всего отслеживаемого периода становления института религии как такового постулировалась в многочисленных трудах, видимо, наиболее известного специалиста в области истории религий Мирчи Элиаде. Имея в виду, что первичный религиозный опыт, лежащий в основе какого-либо религиозного движения и переживаемый его пророками, этими же пророками и их последователями трансформируется в миф, Элиаде ясно говорит о том, что такого рода миф «всегда является образцом не только для человеческих действий, но и по отношению к человеческому уделу» (М. Элиаде, цит. по изд. 2018). Здесь он цитирует простейшую и действенную во все времена максиму: «Так поступали боги, а теперь так поступают люди» (Тайттирия-брахмана, 1, 5, 9, 4). И далее Элиаде делится весьма ценным наблюдением о том, что: «Обширная группа мифологических преданий повествует о братстве богов и демонов, о дружбе или единокровии героев и их антагонистов восстановлении целостности, реинтеграции». То есть такого рода мифические, «божественные» примеры это и есть способ воплощения этических принципов стремления к диалогу и достижению достойного компромисса между противоборствующими субъектами и сторонами.
Другой известный специалист в области исследования мировых религий Стивен Протеро говорит о том, что такие наиболее мощные религиозные течения в своей первооснове есть способ восстановления нарушенного, в чем-то важном поврежденного социального порядка (С. Протеро, 2019). И в первую очередь речь здесь идет о «повреждении» этической первоосновы бытия человека. Следуя такой логике, можно с уверенностью говорить о том, что гуманистическое крыло мировых религиозных конфессий выполняет функцию востребованной и масштабной социальной психотерапии.
И конечно, если мы говорим о мировых религиях с позиции их миссии по социальной психотерапии и социальной самоорганизации, то сразу же вспоминаем о конфуцианстве, как об идеальном образчике именно такой востребованной и ответственной миссии. Так, например, идеи Конфуция о единстве этики и ритуала в разработанном им кодексе «Ли» (квинтэссенции учения Конфуция), по общему мнению, играют гораздо большую роль в жизни общества, нежели бюрократические и государственные институты Китая. Масштабные социологические исследования показали, что хотя большинство жителей Китая не знало всех правил, перечисленных в «Ли», но все без исключения поведенческие нормы, которыми огромное население Китая руководствовалось в повседневной жизни, были зафиксированы именно в этом памятнике религиозной культуры. Скрепленные четко разработанным ритуалом этические нормы формировали и регенерировали нравственные критерии общества (Л. С. Переломов, 2001). О последних можно судить по таким, например, высказываниям Конфуция: «Совершенный муж сосредотачивает свои силы на основах; коль скоро положены основы, то появляются и законы для деятельности. Сыновья почтительность и братская любовь это корень гуманности».
О важности примеров этического поведения в учении Конфуция свидетельствует следующее высказывание: «На вопрос Цзи Кан-цзы, как заставить народ быть почтительным и преданным, чтобы побудить его к добру, философ отвечал: «Управляй им с достоинством, и он будет почтителен; почитай своих родителей и будь милостив, и он будет предан; возвышай добрых и наставляй неспособных, и он устремится к добру».
Еще одно знаковое свидетельство в учении Конфуция повествует о значимости особого состояния сознания человека (мы бы сказали, состояния темпоральной гиперпластики психического), исполняющего этический ритуал: «Приноси жертву предкам так (с таким благоговением), как будто они сами присутствуют здесь. Приноси жертву духам, как будто духи присутствуют при этом. Философ сказал: «Если я не участвую лично в жертвах, то это как будто я не приносил их вовсе» (Беседы и суждения Конфуция, цит. по изд. 2001).
Другой мировой религией, в которой этические принципы взаимодействия человека со всеми живыми существами и миром в целом поставлены в «главу угла», безусловно, является буддизм. Первичным импульсом к появлению этого величайшего духовного движения, как мы знаем, было чувство сострадания, испытанное тогда еще принцем Сиддхартхой Гаутамой при виде больного нищего человека, случайно забредшего в искусственный оазис его счастливой жизни. Исследователи раннего буддизма прямо говорят о том, что: «Будда видел себя врачом, призванным исцелять живые существа от страданий» (Е. Точинов, 2017). Его Святейшество Далай-лама в своих известных проповедях, лекциях и письменных произведениях постоянно подчеркивает непреходящую ценность и действенность особого состояния сострадания. Так, например, Далай-лама именует Гаутаму Будду в первую очередь как «сострадательный» и только во вторую очередь как «искусный» учитель (Далай-лама, 2016).