Здесь же уместно сказать и о долговременном влиянии «глубокого запечатлевания» какой-либо новой и актуальной информации с отчетливым позитивным вектором такого влияния. Но как раз этот аспект в рамках проводимых научных исследований изучен в минимальной степени. Между тем в литературе религиозно-мистического толка придается большое значение факту «глубокого запечатлевания» пережитого религиозного опыта, на основании чего, собственно, и формируется феномен веры и соответствующая ресурсная метапозиция бытия-в-мире (У. Джемс, изд. 1993).
Большинство исследователей, которые занимались вопросами особой восприимчивости субъекта к тому или иному типу информационного воздействия, обращали внимание на тесную взаимозависимость данной проблематики с определенными состояниями сознания. И далее их объяснительные модели выстраивались с учетом представлений мистических, философских, научных о феномене сознания (например, В. Э. Пашковский, М. И. Зислин, 2005; Д. Л. Родзинский, 2006; В. И. Молчанов, 2007; Д. В. Иванов, 2013; Д. И. Дубровский, 2015), а также описаний собственно психологического, функционального содержания феномена сознания, которые, по сути, дублируют содержательные характеристики психических свойств, состояний и процессов (например, У. Джеймс, 2011; Г. Хант, 2004; Р. Орстейн, 2011; А. Ревонсуо, 2013, и другие). В тематических публикациях последних десятилетий можно встретить и более сложные модели функционирования феномена сознания (например, Е. П. Гора, 2005; О. В. Гордеева, 20082012; Ч. Тарт, 2012; К. Мартиндейл, 2012; Дж. Гоуэн, 2012; А. Дейкман, 2012), в которых активность психических процессов, в том числе и процессов восприятия и переработки информации, увязывается с набором неких дискретных состояний сознания, обеспечивающих требуемую интенсивность, интенцию и эффективность данных процессов. Однако даже и в этих публикациях основной акцент делается на описание таких дискретных состояний измененного сознания, или ДИСС в классификации Ч. Тарта, которые интерпретируются как регрессионные, и в силу этого обеспечивающие определенную пластику так называемых познавательных единиц сознания (К. Мартиндейл, 2012). То есть в соответствии с вышеприведенными объяснительными моделями конструкции психического, являющиеся мишенями психотерапевтического воздействия, приобретают некие пластические свойства с достижением терапевтической регрессии функции сознания. И такая позиция является доминирующей, в том числе и в интерпретации терапевтических механизмов традиционной и модифицированной гипнотерапии, а также многих других методов современной психотерапии.
Однако именно такая объяснительная модель плохо или совсем не согласуется с вышеприведенными данными об отсутствии типичных признаков регрессии функции сознания, а наоборот, наличии некоего эмоционального подъема, или даже «эмоционального возбуждения», сопутствующего повышенной восприимчивости к новой информации, получаемой гипотетическим клиентом в процессе психотерапии. То есть, опираясь на вышеприведенные теоретические обобщения и современные исследования функциональной активности сознания, можно достаточно уверенно констатировать, что в случае феномена психопластичности мы имеем дело с базисным, или БСС в классификации Ч. Тарта, а не дискретным-измененным состоянием сознания (ИСС). И что именно такое состояние сознания является нормативным для человека, и тем более для человека, который «как стрела, устремлен в будущее» (Н. Виннер, 2001). Но в этом случае сразу же возникает и другой важнейший вопрос: в какой степени режим функционирования сознания с доминированием жестких параметров ФИАС, будто бы характерных для состояния бодрствования (т. е. именно того состояния, которое обеспечивает и поддерживает приоритет такого способа ориентации в реальности, как логос), можно считать нормативным? А если это все же ненормативный т. е. целостный, экологически выверенный режим функционирования психического целого а наоборот, неадекватный перекос в сторону только лишь одного актуального плана реальности, да еще и со всеми выводимыми отсюда катастрофическими последствиями в виде «расколотой» модели бытия для существенной части человечества, то каковы тогда более адекватные и точные характеристики действительно нормативного состояния сознания психики человека?