Автор: Решетнёв Сергей
По образованию сценарист. Работал журналистом, редактором газеты. Публиковался в журналах «Юность», «Семья и школа», «После 12». Победитель драматургического конкурса «Русская мечта» (пьеса «Лошади в космосе»).
У этой истории пока нет счастливого конца. То есть она совсем не пасхальная. В театральном классе, который я веду в школе-интернате, у меня занимается группа десять девочек. Одна к одной смышленые, все разные и талантливые. И тут я не как педагог, который болеет именно за своих детей, говорю, а вижу, будто со стороны, какие они. Каждая достойна рассказа. У каждой судьба.
Они непростые, они много кричат, или наоборот молчат, могут и подраться, прямо на занятии, легко плачут, но быстро могут стать железобетонной опорой и стоять на своём насмерть. И при этом нет смертельно обиженных, опасно замкнутых, при всех трудностях проживания в интернате, в таком большом, порой жёстком коллективе, в них сохранятся что-то бесконечно трогательное.
Зачем вы нас учите? Нам ведь ничего не светит.
Вы себя недооцениваете.
Мы знаем. После интерната всё равно только в колледж куда-нибудь. Нам артистками не быть.
А сами смотрят так: ну, скажите что-нибудь, переубедите нас, что мы сможем, что нам улыбнётся судьба, мы поверим, вы только убедительно скажите, как взаправду, мы разрешаем, обманите, вы же учите нас играть, вот и сыграйте
Как-то пришла на занятие одна Маша. Все остальные заняты. Кто вещи получал, к кому посетители пришли, кто-то дежурил.
А никого не будет сегодня.
Да? Жалко. Ну ничего, мы с тобой позанимаемся.
А так можно, со мной одной?
А почему нет?
И стали мы с ней играть в разные слова, разные предметы, людей, да животных показывать, а потом просто разговаривали.
Круглые глаза, светлые волосы, ну это совершенно не важно, может, этот облик я придумал, чтобы запутать вас, главное, что есть в этих глазах: понимание, ум и улыбка. Не ехидная, саркастическая, злая или заигрывающая, нет, такая, ну как у Гагарина, наверное.
Не твой, спрашиваю, брат ходит ко мне в младшую группу.
Мой.
Двое вас
Нет, нас трое, трое в интернате, ещё есть братик.
А ты самая старшая?
Нет, у меня есть ещё старшие братья.
Сколько же вас всего?
Восемь.
И все в интернате?
Нет. Трое, самые младшие с мамой. А старшие двое с папой.
А
А маму лишили родительских прав, Маша продолжает улыбаться. И я улыбаюсь. Чувствую себя идиотом. А что мне делать, перестать?
И у неё всё равно трое младших осталось?
Ну да, они потом родились, когда меня в первый раз в интернат забрали.
В первый раз? еле успеваю следить за развитием Машиной жизни. А ей ведь не так много лет, первый десяток человек на Земле прожил.
Ну да, в первый раз. Потому что потом меня с братьями взяли в приёмную семью.
С одной стороны, стоит ли дальше продолжать этот разговор? С другой стороны, и остановиться как-то странно, вдруг ей покажется, что её судьба мне не интересна? Мне очень не хочется ее ранить. Никогда не ходил по минному полю, но не могу удержаться. Очень осторожно делаю следующий шаг.
А что там, в приёмной семье случилось? Почему ты сейчас не в семье?
А к нам однажды приехала опека
В приёмную семью?
Да. Прямо на Пасху.
На Пасху, в праздник? Пасха же в воскресенье бывает, и они в выходной приехали?
Да, говорю же, на Пасху. А папа был пьяный. Он к соседу ходил, и они отметили вместе. А тут опека приехала, а мама как раз тоже в гости ушла. И нас забрали.
Молчу. А что говорить?
У приёмных родителей забрали? уточняю.
Да.
Ну, вы, наверное, недолго у них прожили?
Три года.
Три года? я не скрываю удивления. Погоди, Маш, а во сколько же тебя взяли в приемную семью?
Когда мне четыре было. Три года в приемной семье, и еще три года снова здесь, в интернате.
Брал ли кто-то её еще домой, не спрашиваю. Очень мала вероятность, что кто-то возьмёт сразу троих детей. Тем более при живых отце и матери, и при том, что однажды их уже брали и вернули в интернат.
Жалко, что они не приходят.
Кто?
Ну, приёмные мама и папа. Они хорошие, просто так вышло.
Я не знаю, что сказать, что сделать, как передать своё сочувствие. Всё стараюсь вложить во взгляд. Не жалость, не ужас, циничное «так оно всегда и бывает», а именно сочувствие: я человек, я понимаю, стараюсь понять, что ты переживаешь. Я пока не знаю, как помочь, но, поверь, я верю в тебя, потому что, когда человек так улыбается, и так смотрит, и так свободен, и так открыт, и после всего, что пережил, этот человек сильный по-настоящему, и у такого человека, всё в жизни должно получиться.