Бедные куры сидят не на насестах, а на земле там прохладнее и всё равно время от времени открывают разноцветные свои клювы воздуха мало, вместо воздуха струящийся зной. Обычно в этот день Маруся просыпалась от жары и от того, что из кухни доносился запах праздничного пирога пахло домашней сдобой и всем, что щедрая природа успела подарить к этому дню: малина, смородина, белый налив. А сегодня было просто жарко. За окном, как обычно, светило яркое и доброе солнце, птицы исполняли свой обычный дивертисмент, но что-то сломалось в марусином мире.
Привычные утренние алгоритмы и действия, выполняемые Марусей обычно, когда бабушка была на дежурстве, успокоили её. Она умылась, подогрела молоко, приготовила завтрак из овсяных хлопьев, позавтракала. Понимая, что сегодня праздник, Маруся нашла в шкафу своё самое любимое платье светло-салатовое, в мелкий цветочек телесного цвета, с белым кружевным воротничком и такими же оборочками по кромке подола и рукавов-фонариками. Светлые балетки и воздушная шаль, которую Марусе разрешалось надевать только по праздникам, завершили чудесную картину. Глядя на себя в зеркало, Маруся чувствовала себя самой красивой и самой счастливой на свете!
Солнце уже давно встало и мимо марусиного дома люди шли в церковь по случаю праздника. Нарядная Маруся вышла из дома, поговорила серьёзно с Пушком стражем дома, сторожевой собакой, размером с лайку и очень страшным исключительно для чужих. Как обычно, когда они с бабушкой выходили из дома, она наказала ему оставаться старшим на хозяйстве и следить, чтобы оставшиеся под его присмотром домочадцы коты и куры не шалили и не совершали заведомых глупостей и вольностей.
Знакомая дорога в Храм. Все, кто встречается с Марусей по дороге, здороваются с ней, как обычно, но в глазах у них что-то не так. Кто-то выглядит ошарашенным или даже испуганным, большинство растеряны, кто-то прячет взгляд и даже слёзы Да и сама Маруся
Обычно в церковь с бабушкой они шли степенно, спокойно, но бабушки больше нет, и она почти бежит, потеряла платок с головы, её догнал соседский мальчик уже перед самым храмом, отдал платок Тяжело дыша, она покрыла голову, трижды перекрестилась и вошла.
Знакомая, спокойная прохлада окутала её, запах ладана и свечей немного успокоил Марусю. Сзади подошла Акулина, одна из постоянных прихожан, мать чудесных ребятишек, зачем-то легко приобняла её и сунула в руку свечку. Маруся улыбнулась, поблагодарила и опять почувствовала тревогу, взгляды, какое-то невнятное странное внимание, ей стало казаться, что все смотрят на неё, как на голую, она вдруг сильно почему-то проголодалась, не будучи голодной
Отец Александр степенно обходил храм, помахивая кадилом и проникая ароматным ладаном в самые потаённые уголки здания, окутывая прихожан благодатным запахом церковной службы, настраивая на молитву сердца и души.
Хор певчих завораживал Марусю, она слушала их голоса, которые как будто переговаривались с голосом отца Александра, наблюдала, как дым от ладана в солнечных лучах поднимается вверх, крестилась традиционно в нужных местах службы, но сегодня почему-то её это не успокаивало. Царапало сердце, тянуло, горчило, чего-то очень-очень важного не хватало в сегодняшнем дне, а чего именно она не знала, и от этого было ещё муторнее на душе и тревожнее. Служба шла своим чередом. Батюшка начал принимать исповедующихся.
Вдруг Маруся услышала за спиной чей-то шёпот, похожий на шипение, и отчего-то запаниковала. Необъяснимый страх, как снежный холодный ком разрастался в её груди, ещё несколько секунд и давно забытое ощущение, которое врачи называли «панической атакой» накрыло её в один миг дыхание застряло, воздух закончился, пульс забарабанил во всём теле, холодный пот потёк струйками по спине и лицу, хлынули слёзы, мир вокруг померк, ей во что бы то ни стало нужно было куда-то бежать, мчаться, нестись, словно от этого зависела судьба всего мира, но бежать было некуда, а самое страшное нечем! Тело не слушалось, Марусе было страшно, но даже как-то не изнутри, а почему-то снаружи Марусе стало так жалко себя
Она заплакала горько и страшно, навзрыд, всхлипывая и подвывая, как щенок. Глядя на неё, вдруг заплакала трёхлетняя Верочка, младшая дочь Акулины. Мать стала её утешать, приговаривая: «Ну что ты, заинька, что такое? Всё ведь хорошо! Тётя сейчас перестанет плакать, она ведь уже большая, да и ты тоже уже большая, большие люди не плачут просто так»