Грациозные создания кружили над головой, словно дразня его, маня за собой — играя с ним так же, как прежде с Озорником. А потом, так же быстро, как появились, бабочки одна за другой устремились в сторону каменных ступеней лестницы, промчались вдоль них наверх и исчезли в проеме. Улыбка тронула губы Тристана. В отличие от своего коня, гнаться за ними он не стал.
Принц Евтракии чувствовал себя просто прекрасно, вот только жажда мучила все сильнее. Странная какая-то жажда; словно сама вода молила его сделать хотя бы глоток. Никогда в жизни ни одно другое ощущение — ни голод, ни боль, ни усталость — не было таким навязчивым, таким неотступным. Дыхание участилось, тело и душа слились в почти животном желании напиться жидкости, которая волнами обтекала тело Тристана.
«Бабочки. Может, они такие большие потому, что пьют эту воду? Нет, рисковать все же не стоит».
Принцу понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы заставить себя выбраться из воды. Он стоял на краю озера, тяжело дыша от изнеможения. Как только он оказался вне воды, тело и душа начали успокаиваться, и нестерпимая жажда отступила. Но боль не вернулась, и Тристан по-прежнему чувствовал необычайную силу, переполнявшую его тело. Недоумевая, чем все это вызвано, он начал одеваться.
«Надо, наверно, хотя бы смыть грязь с сапог, не возвращаться же в таком виде во дворец», — подумал принц. Он медленно наклонился, зачерпнул воды и… в испуге отшатнулся, разжав ладони.
Вода — если это была вода — имела темно-красный цвет. Настолько насыщенный, что сквозь нее нельзя было даже разглядеть пальцы. «Словно держишь пригоршню крови», — пронеслось в сознании Тристана. Стряхнув с пальцев остатки воды, он вытер руки о грязные штаны. Припомнилось, как он лежал после падения сверху и по лицу что-то текло. Может, эта самая вода. Он приземлился не так уж далеко от озера, и брызги воды вполне могли попасть ему на лицо.
«На сегодня с меня хватит», — решил принц.
Он подошел к первому факелу, собираясь, по мере возвращения к каменным ступеням, гасить их один за другим. Однако, потянувшись к факелу, Тристан заметил кое-что, прежде ускользнувшее от его внимания.
Это было большое прямоугольное отверстие в стене, похожее на вход в туннель, футов десяти в высоту и пятнадцати в ширину. «Это уж точно дело рук человеческих», — подумал принц. В стену над входом была врезана прямоугольная панель, украшенная такими же символами, какие он видел под сводами пещеры. Сняв факел, Тристан поднял его повыше, пытаясь разглядеть то, что скрывалось в глубине туннеля, но увидел лишь бесконечную черную пустоту. Никуда не сворачивая в пределах видимости, туннель, казалось, уходил в вечность. Стоя у его входа, принц размышлял, как ему поступить. Оглянувшись на проем над лестницей, он увидел, что сквозь него все еще проникает солнечный свет. Значит, если повезет, он еще успеет вернуться во дворец засветло. Обуреваемый любопытством, Тристан высоко поднял факел и вошел в туннель.
По крайней мере на некоторые из своих вопросов он получил ответ немедленно.
Как только принц сделал первый шаг, что-то загремело, полыхнул яркий свет, и его отбросило футов на десять назад. Все тело пронизала резкая боль. Перевернувшись в воздухе, Тристан рухнул лицом вниз. Отбросив все еще зажатый в руке факел, он перевернулся на спину и медленно сел. Во рту возник отвратительный медный привкус; сплюнув, принц увидел, что слюна смешана с кровью. Он встал, тщательно вытер рот и сплюнул снова. Странно, сейчас никакой боли ни в теле, ни во рту уже не ощущалось.
Криво улыбнувшись, Тристан откинул со лба волосы и снова заглянул внутрь туннеля. Там все оставалось по-прежнему; только вот проникнуть в него ему почему-то не удалось.