Переложив поводья в правую руку и не глядя на Шайлиху, Виг сказал:
— Ты хотела бы знать, почему принц пренебрегает своими обязанностями, предпочитая военные занятия академическим, а компанию простых людей — обществу придворных? Почему без нужды изводит Синклит своими выходками и то и дело исчезает в лесу, чтобы изнурять себя тренировками, метая эти свои ножи? — Голос у старика был глубокий и звучный. — И почему проводит ночи с любой женщиной, которой удастся более или менее успешно состроить ему глазки, а вот вступать в брак не торопится? — он замолчал, покачивая головой. — И почему — может быть, это самое важное — продолжает демонстративно выказывать неповиновение своим родителям и Синклиту? — Виг слегка приподнялся в седле, потянулся и, точно кот, выгнул спину, как будто нарочно затягивая с ответом, желая по дразнить принцессу. Однако когда маг снова повернулся к ней, Шайлиха увидела в глубоких аквамариновых глазах не усмешку, а грусть. — Все куда проще, чем ты можешь себе представить, моя милая, — чувствовалось, что он тщательно подбирает каждое слово. — Тристан не хочет быть королем.
У принцессы на миг перехватило дыхание, но, поразмыслив над словами мага, она вынуждена была согласиться, что, скорее всего, тот прав. Хотя брат никогда не признавался ей в чем-либо подобном, Шайлиха могла бы и сама догадаться об этом. Удивляло другое — если подобные бунтарские настроения были столь сильны, а, по-видимому, дело обстояло именно так, почему Тристан не поделился своими сомнениями с ней? Хотя вообще-то это очень даже на него похоже. Незаметно для принцессы ее искреннее возмущение поведением брата начало сменяться сочувствием. Шайлиха попыталась представить, каково это — провести лучшую часть жизни на троне, а потом вечность — в качестве мага Синклита. Нет, она не хотела бы ни того ни другого. Наверно, будущее представляется Тристану чем-то вроде бессрочного тюремного заключения, которое должно начаться в его тридцатый день рождения.
— Почему ты так уверен, что он не хочет быть королем? — спросила принцесса у мага.
По правде говоря, Шайлиха не сомневалась, что старик прав. Он всегда бывал прав, это проверено на опыте. На самом деле ее интересовало другое — как это Вигу удалось прежде нее разобраться в истинном положении дел?
— Часто решение сложной головоломки оказывается предельно простым, — Верховный маг провел рукой по лицу и вновь бросил горсть порошка на дорогу. — Он сам сказал мне об этом.
Щеки принцессы вспыхнули. В первый момент ей стало обидно, что Тристан доверился не ей, а Вигу, но беспокойство за брата перевесило неприятность этого открытия. Как обычно в минуты напряженных раздумий, она принялась покусывать нижнюю губу.
Виг по глазам молодой женщины видел, что ее одолевают сомнения. И еще он отметил, что окружавший их лес стал гуще и странно изменился, и это обстоятельство внушало ему беспокойство. Маг чувствовал, что они движутся в верном направлении, но до Тристана все еще далеко.
— Он просто доверился мне, — сказал старик. — Это произошло в тот день, когда принцу исполнилось двадцать девять. Твой брат, в весьма возбужденном настроении, зашел в мои покои. У нас был долгий разговор, и я понял, что Тристана мучает ощущение, будто над его головой кто-то перевернул песочные часы, отмеряющие год. Ровно через год он станет королем, и ничто не в силах помешать этому. Он как-то внезапно ощутил реальность этого события. А сейчас, когда до коронации осталось совсем мало времени, я воспринимаю поведение принца как форму скрытого протеста. Последний глоток свободы, если угодно, — он помолчал, обдумывая дальнейшие слова. — Иногда мне кажется, что проблемы Тристана связаны не столько с тем, чего он хочет, сколько с тем, чего не хочет. Тем не менее он станет королем Евтракии, — Виг погладил шею своего мерина.