Тортаалик издал звук, который точно воспроизвести не под силу историку, но надо думать, это было нечто среднее между фырканьем и хмыканьем. Затем он заявил:
— Значит, не знаете, о чем мы разговаривали?
— Заверяю ваше величество…
— И вы готовы повторить свои слова, стоя под Орбом?
Впервые выражение лица Кааврена изменилось — в его глазах сверкнуло что-то похожее на гнев.
— Я уже давал показания под Орбом.
— Ах вот как, — протянул император. — Вы уже подвергались этой процедуре?
— Имел такую честь, — кивнул Кааврен.
— Кажется, я припоминаю обстоятельства дела, — медленно проговорил император. — Речь шла об обвинении в убийстве, не правда ли?
— Обвинении, сир, которое Орб с меня снял.
— Да, да. И о заговоре, что вы раскрыли, а также о договоре с людьми Востока, заключенном благодаря вашим стараниям.
Кааврен поклонился.
— И с тех пор, — продолжал его величество, — вы участвовали в восьми или десяти кампаниях? А во время отступления в районе озера Наблюдателя прославились, обеспечивая прикрытие основных сил?
— Прославился, сир? Не знал…
— Что нам известно о ваших действиях после того, как бригадир Г'ерет был ранен? Бригадир все видел и остался вами доволен, о чем и доложил мне в самых восторженных словах. Он рассказал о придуманной вами замечательной военной хитрости, которая позволила ему добраться до… до…
— Брикерстауна, сир.
— Да, да, Брикерстауна. Так что весьма наслышан о вас, уж поверьте.
— Сир, я…
— Г'ерету становится все труднее выполнять свои обязанности, а я вынужден подумать о том, кому передать его должность. Ну, лейтенант?
— Сир, я не знаю, что сказать. — Кааврен произнес эту реплику — как и все предыдущие — без малейших эмоций или изменения интонации.
— Вам нужно, лейтенант, лишь ответить на мои вопросы. Заверяю, вам ничего не грозит.
— Вопросы, сир?
— Пойдемте, проводите меня.
Кааврен поклонился, и они направились к Залу окон, продолжению Императорского крыла, которое выходило из дворца на пять сторон (включая верх и низ), где его величество часто обедал, если не возникало необходимости устраивать какой-нибудь торжественный прием. Пока они не торопясь шли по коридору, император спросил:
— Вы ведь военный человек, господин Кааврен?
— Да, сир.
— Ну и что вы, как человек военный, думаете о состоянии дел в Империи и о предстоящей в ближайший месяц Встрече провинций?
— Что я думаю, сир, о состоянии дел в Империи и Встрече провинций?
— Да, меня интересует ваше мнение.
— Мое мнение, сир?
— Вот именно.
— Сир, мы можем их всех арестовать.
Его величество, лишившись дара речи, остановился и посмотрел на Кааврена. Через несколько мгновений, однако, он снова зашагал дальше.
— Значит, вы самым серьезным образом советуете мне арестовать всех наследников и делегатов?
— Я, сир? Ни в коем случае.
— А что же вы мне предложили секунду назад?
— Прошу прощения вашего величества, но у меня не было подобных намерений.
— А что тогда вы имели в виду, когда сказали — мы можем их арестовать?
— Только то, что мы в состоянии их арестовать, сир. Более того, у нас не возникнет при этом никаких проблем. Разве вот герцог Истменсуотч может оказать сопротивление, но я уверен…
— По-прежнему не понимаю. Если вы не советуете мне их арестовать, то что же вы предлагаете?
— Сир? Я отвечаю на вопрос вашего величества. Вы оказали мне честь, спросив, что я, как человек военный, думаю о приближающейся встрече. И как человек военный — а именно такими были слова вашего величества — я сразу обратился к военным проблемам.