Негромкий бархатистый голос заполнил комнату. Со сторону могло показаться: мать поет колыбельную своему почти взрослому сыну - как трогательно. Только вот слова песни произносились на языке, на котором в этом мире не говорили более десяти тысячелетий.
«Вижу, что ты еще не готов, - подумала Лилит, выходя из комнаты своего первенца, - Но ничего, скоро ты окончательно смиришься с утратой Иласэ, а когда придет время, вспомнишь все, что касается Ильмара, и поступишь, как должно. Прости за заклятие, но…, так нужно. Так нужно, мальчик мой».
Глава 18.
Враг мой.
Рука обхватила Иласэ за плечи и резким рывком поставила на ноги, заставив от неожиданности вскрикнуть. Какое-то мгновение девушка пошатывалась на подгибающихся ногах, пытаясь понять, что происходит. Потом вторая рука подхватила Иласэ под колени, земля отодвинулась, и она оказалась в объятиях Тартиса.
Мир продолжал раскачиваться перед глазами в такт его шагов, усиливая тошноту, и Иласэ прикрыла веки, приникла головой к плечу Тартиса. Она не осмелилась даже мысленно задаться вопросом о том, что он делает. Невозможно же, чтобы Темный помогал ей…
- Для страдающей от голода ты слишком тяжелая, - проворчал Тартис, дыхание которого через несколько минут ходьбы стало сбиваться, - вполне могла бы сбросить еще несколько иций… [2]
Он продолжил вполголоса ругать ее за слабость, никчемность и прочие возмутительные вещи, используя иногда довольно оригинальные сочетания слов; но Иласэ была слишком слаба, чтобы хоть как-то на это реагировать.
Один раз девушка решилась быстро взглянуть на его лицо: Тартис смотрел прямо перед собой, губы сжаты в тонкую полоску.
Оказавшись, наконец, у рощи, он без всяких церемоний уронил ее на землю, приказал резко:
- Будь тут! - и исчез за деревьями.
Что бы это все значило? Впрочем, Иласэ понимала: есть моменты, когда лучше промолчать и ни о чем не спрашивать. Она лежала, прижавшись щекой к прохладной земле, ожидая, когда стихнет головокружение.
Девушка не знала, сколько времени провела так, в мутном состоянии между сном и бодрствованием, но когда очнулась, ей было намного лучше. Похоже, приступ слабости оказался лишь предупреждением организма, а не настоящей болезнью. Вокруг царила почти полуденная тишина, Тартис еще не вернулся. Может ли быть так, что он отправился искать что-нибудь съедобное? Да нет, вряд ли, он ведь даже не знает, что именно здесь можно есть. Девушка встала и сделала несколько шагов к лесу, довольная, что земля больше не пытается убежать из-под ног. Сердитый голос неподалеку заставил ее подпрыгнуть от испуга:
- Я сказал тебе оставаться на месте!
- Извини, - пробормотала Иласэ, - я почувствовала себя лучше и хотела поискать еду.
- Ну да, а потом опять где-нибудь свалиться, чтобы я тебя разыскивал!
Гм. Как ни неприятно признавать, но в этот раз он прав.
- Вот! - Тартис швырнул что-то, покрытое коричневой шерстью, к ее ногам.
- Ой, мамочки! - Иласэ отпрыгнула назад в ужасе. Остекленевшие глаза мертвого кролика смотрели прямо на нее, из открытого рта торчали квадратные, желтовато-серые зубы.
- Тартис! Что ты сделал! - воскликнула она, не открывая взгляда от бедного существа.
Темный усмехнулся, определенно довольный ее реакцией.
- Ты убил бедного кролика! Но зачем? Или ты так развлекаешься? Это твое понятие об удовольствии?!! - девушку затрясло от гнева.
При виде столь ярого негодования Тартис расхохотался.
Иласэ на это попыталась испепелить его взглядом.