- Ага, влюбилась, влюбилась! - смеется Иласэ, поняв, что загадала сестра. Та краснеет, и начинает притворно спорить, но на шее ее висит кулон, которого еще зимой не было - изящный серебряный дельфин на фоне синей глазури моря…
Иласэ очнулась и лежала какое-то время, купаясь в тепле костра; посмотрела сквозь прищуренные веки на неясный силуэт в наступившем сумраке, сидевший у противоположной стороны, - должно быть, Тартис, готовит пойманную добычу.
Лениво потянулась, зевнула, прикрыв ладонью рот, села, вновь глянула в сторону костра - пусто. Куда он делся?
- Тартис! - крикнула она, - Тартис, ты где?
Лес вокруг был спокоен, темен, молчалив.
Кого она видела? Что, если это был вовсе не Тартис? Без клинка она беззащитна! Иласэ прижала ладони ко рту рупором:
- Та-артис!!!
За спиной хрустнула ветка. Девушка резко развернулась:
- Тартис!
- И-иллласэ-э! - мягко, насмешливо, с хрустинкой смеха.
Это не его голос.
Она попятилась, ступила почти прямо в огонь. Вокруг нее, везде - яркие горящие глаза, желтые глаза, глаза животных.
Иласэ услышала мягкий топот лап, редкое похрустывание веток, тихий смех, как шелест ветра - они играют с ней.
- Малышшка…, - голос из прошлой ночи.
- Смотрите, кого мы нашли…, - шепот, оборвавшийся густым смешком.
- Хорошенькая маленькая девочка…
- Иди к нам, малышшка…
- Илласэээ…
Вновь смех. А потом они вышли из темноты. Иласэ задохнулась, пытаясь следить за ними, но не смогла - вокруг нее, слишком много.
Волки.
Стая волков.
Разные: поджарые и сытые, пушистые и с короткой шерстью, но все - серовато-коричневые, хоть и разных оттенков. «Как странно», - мелькнула глупая мысль, - «ни одного белого».
- Та-артис!!! - закричала Иласэ, уже зная, что это бесполезно, уже зная, что она - мертва.
Глава 40.
Волки.
Олень стоял, напряженно поводя ушами, готовый бежать в любой момент, знающий, что хищник с горящими голодным предвкушением глазами где-то рядом.
Дарен пробирался сквозь низкий кустарник, вдыхая терпковато-сладкий запах мокрой земли и гниющих растений, все ближе к своей добыче, первой добыче за неделю. Мясо.
Олень был крупным сильным самцом, и обычно Дарен не осмелился бы выбрать его на роль жертвы. Но великолепное животное ранили: чьи-то клыки располосовали ему правый бок и превратили заднюю ногу в кровавое месиво.
Даже сейчас, ослабленный, олень был опасен, и юноша приближался осторожно: чтобы не спугнуть, не потревожить заранее, не подставить себя под удар крепкого копыта.
Следуя за добычей, Дарен отошел от лагеря дальше, чем намеревался, но упустить такую возможность он просто не мог.
Мысли Дарена вернулись к девчонке и, слегка нервничая, юноша задался вопросом, что она сейчас делает. Наверняка уже проснулась, сидит у костра, размышляя о том, как сильно ненавидит его, и ждет возвращения. Либо планирует очередной побег.
С тех пор, как она очнулась, все оказалось не так страшно, как Дарен опасался. Иласэ не пыталась камнем разбить ему голову, пока он спал, или столкнуть с обрыва (возможно потому, что обрывы им еще не попадались).
То, что она еще ни разу не пробовала убить его, можно было посчитать хорошим знаком. Плохим казалось другое - странное спокойствие и сдержанность девушки. Вновь и вновь Дарен был вынужден гадать, что происходит в ее кудрявой голове.
Возможно, девчонка хотела сбежать. Или, что вероятнее, избавиться от него, использовав один из сотни скрытых и, вместе с тем, простых способов, которые он не сумеет предугадать. Как с водным монстром. Повезет ли ему так же во второй раз?
Пытаться понять, что Иласэ задумала, и оказываться на шаг впереди нее было утомительно и, по большому счету, невозможно. Дарену нестерпимо хотелось как-то разрешить эту ситуацию, но юноша представления не имел, что должен делать.