– Думаю, их потери будут весьма ощутимыми, – высказал предположение король Драснии.
– Но они сделают благое дело, – с благочестивым выражением лица ответил Энхег.
– Если вы оба уже перестали злорадствовать, думаю, пришло время увести в тень принцессу, – сказала Полгара развеселившимся монархам.
Строительные работы продолжались еще несколько дней. Даже когда последнее чирекское судно было поднято наверх, олгары и мимбраты не прекращали своих набегов на сельские районы таллов.
– На расстоянии пятидесяти лиг урожай уничтожен, – докладывал Хеттар. – Нам придется двигаться дальше, чтобы найти что-нибудь еще и сжечь.
– Много мергов вы обнаружили? – спросил Бэйрек олгара с ястребиным лицом.
– Нет. – Хеттар пожал плечами. – Время от времени то один, то другой попадаются на нашем пути.
– А что делает Мендореллен?
– Я не видел его уже несколько дней, – ответил Хеттар. – Но там, куда он отправился, поднимаются клубы дыма, так что, я думаю, он очень занят.
– Как там выглядит страна? – спросил король Энхег.
– Неплохо, как только вы минуете нагорную ее часть. Районы Мишарак-ас-Талла вдоль утеса довольно непривлекательные.
– Что ты подразумеваешь под словом «непривлекательные»? Мне ведь придется перетаскивать через него суда.
– Скалы, песок, колючий кустарник и никакой воды, – ответил Хеттар. – И жарко, как в печке.
– Благодарю, – мрачно сказал Энхег.
– Вы же хотели знать, – ответил Хеттар. – А теперь прошу прощения. Мне нужны свежая лошадь и еще несколько факелов.
– Ты опять отправляешься? – спросил его Бэйрек.
– Нужно кое-что сделать.
Как только было поднято последнее судно, драснийские лебедки стали поднимать тонны продуктов и снаряжения. Бесценным приобретением оказались пленники-таллы. Они без колебаний или жалоб перетаскивали любые тяжести, которые на них взваливали. Их грубые лица светились такой благодарностью и желанием угодить, что Се'Недра не могла ненавидеть их, хотя фактически они были врагами. Мало-помалу принцесса узнавала о многом, что превращало жизнь таллского народа в несусветный ужас. Среди их пленников не было ни одной семьи, которая не пострадала бы от ножей гролимов. Мужей и жен, детей и родителей – всех приносили в жертву, и главной целью в жизни каждого талла стало любой ценой избежать подобной участи. Постоянная угроза ужасной смерти уничтожила в сознании таллов все чувства, кроме животного страха. Ненасытная страсть таллских женщин не имела ничего общего с отсутствием морали. Чтобы избежать жертвенного ножа, таллская женщина должна была ходить постоянно беременной. Ею руководили не страсть, не вожделение, а страх, и этот страх убивал в ней все человеческое.
– Как же они могут так жить? – взволнованно воскликнула принцесса, обращаясь к леди Полгаре, когда они возвращались в свои апартаменты, находившиеся в блокгаузе, который был сооружен для военачальников. – Почему они не восстанут и не прогонят гролимов?
– А кто бы возглавил восстание, Се'Недра? – невозмутимо спросила ее Полгара. – Таллы знают, что гролимы способны читать мысли так же легко, как ты читаешь книгу. Если бы талл только подумал о чем-то подобном, он тут же оказался бы на жертвенном алтаре.
– Но их жизнь настолько ужасна! – возразила Се'Недра.
– Возможно, мы сумеем изменить ее, – сказала Полгара. – То, что мы пытаемся сделать, пошло бы на пользу не только Западу, но и самим энгаракам. Если мы победим, они освободятся от гролимов. Вначале они, скорей всего, и не поблагодарят нас, но со временем, может быть, оценят это.
– Но почему же они не поблагодарят нас?
– Если мы победим, дорогая, это случится потому, что мы убьем их бога. А за это очень трудно благодарить кого-то.
– Но Торак – чудовище!
– И все же он их бог, – ответила Полгара.