– Ты что мамкаешь?
– Я звал тебя. А потом мне стало интересно, почему маму называют мамой.
– Понял почему?
– Да. Объяснить не могу. Потом смогу, когда вырасту.
Мишка снова упирался в беспомощность детского тела. Интеллект окончательно не был запущен, словарный запас минимален. Переломить мамино, по сути равнодушие к детским проблемам, закрытое привычками заботиться о насущном, у него не хватало энергии. Уверенность, что надо просто подождать нужного момента, придавала некоторый оптимизм.
– Он уже забыл, кто он.
– Это нормально.
– Его задача не решится в таких обстоятельствах.
– Ему было видней. Он стар и мудр. Он знал, куда шёл. Он решителен и авантюрен. Нам видно не всё.
– Нам и не надо видеть всё.
Глава 1
Само тело звезды ещё не показалось над лесом, но свет его уже заполнил собой всё окружающее пространство. Предвкушение радостной игры в жизнь на Земле удивительным, непостижимым образом складывалось в чёткие мысли, в красивые слова, доставляющие самому маленькому автору истинное наслаждение.
Мишка отдавался процессу ознакомления с новыми правилами, не унимая счастливого возбуждения: «Солнце! Новый день, как новая жизнь! Ты самое живое из всего! Стоящие при полном безветрии ели с каплями росы на каждой иголке, словно украшенные бусинами из чудесного камня, прекрасны. Однако, они мертвы на фоне восходящего солнца. Яркая молодая трава, на острых кончиках удерживающая бриллиантовые шарики, драгоценным пушистым ковром устлавшая землю, вызывает восторг. Она кажется более живой и стремительной, чем ели. Дело в движении. Жизнь проявляется различными скоростями многообразных движущихся форм. Энергии солнца бесконечно легки в своём стремлении проникнуть, влиться в материи более плотные. Вихри света подталкивают к переменам более инертные тела. Солнце само есть движение, и оно несёт движение всему, чего касается».
Одобрительно и удивлённо взирали на мальчика Высшие. Озадаченно и огорчённо наблюдали родные за поведением ребёнка, совершенно не интересующегося компанией ровесников.
Безжалостно разрушая гармонию движений света и теней в плоскости ковра из трав, сбивая огромными ножищами в чёрных резиновых сапогах тысячи бесценных своей кратковременной жизнью искрящихся дистиллированных капель, в пространство многомерного света ввалилась масса низкочастотных энергий, собранных в пучок на стареющем теле Игоря Петровича, главного бухгалтера какого-то крупного предприятия.
– Мать где?
– В доме.
– Позови. Скорее.
Оказалось, Игорь Петрович – любитель вставать пораньше, чтобы Бог подал побольше, с первыми лучами солнца уже работал на строительстве нового дома для своей старой любовницы. Видимо, не имея достаточного уважения к процессу работы с таким живым организмом, как циркулярная пила, случайно десять минут назад человек лишился двух пальцев на левой руке.
Заткнув грязной тряпкой для протирки опасного агрегата брешь в кровеносной системе, он десять минут бежал на противоположный своему крайнему участку конец посёлка, минуя семь десятков проснувшихся уже домов. Игорь Петрович принёс именно сюда свои отрубленные пальцы. Главбух, забывший уже, что сам факт жизни важнее её качества, получил встряску для пересмотра системы ценностей, но сам этого ещё не понимал. Игорь Петрович был в шоке и неосознанно притянулся в то пространство, где его присутствие с покалеченной конечностью восстановило баланс между светом и тьмой.
Мишкина мама, увидев пальцы отдельно от руки, и тряпку липкую от крови, изменила окрас кожного покрова и эмоциональное состояние, максимально приблизившись цветовой гаммой физического тела и способностями ощущать жизнь к трупу.