Эту битву будут многие века помнить потомки, дирейнцы и сэйджинцы, трепетно передавая память о нас из поколения в поколение. Она будет дарить вдохновение тем, кто будет жить после нас. Здесь мы стояли, не уступая ни ярда, ни дюйма нашей земли, сражаясь за нашего короля и... э-э... наших баронов. Так встанем же неколебимо, как скала, сдерживающая натиск волн, и будем стоять до последнего. Здесь, в Бедаризи, на наших глазах рождается новая легенда, легенда о...
Внезапно фигура задрожала и начала расплываться, искажаться, превратившись в громко кукарекающего петуха в доспехах.
Потом силуэт снова изменился: теперь это был рочийский воин, глядящий на Бедаризи с высоты своего роста и заливающийся смехом — скрипучим, зловещим хохотом.
А еще через миг все исчезло.
— Интересно, — скептически протянул Фаррен, — как это должно было сказаться на моем боевом духе?
— Это неважно, — сказал сэр Лоурен. — Мы только что получили приказ на марш... или, скорее, на смерть. Мы будем сражаться и погибнем — там, где стоим.
Через несколько минут они услышали далекий рев труб и поняли, что битва уже близко.
— Полагаю, — вяло сказала Сэслик, — нам лучше идти вперед, на съедение к рочийцам.
— Или бежать, — заметил Фаррен, указывая на дорогу, по которой все так же не переставая отступали солдаты. — Как те, которые решили, что лучше отправиться домой и сделать те самые будущие поколения, о которых твердил нам командующий, чтобы было кому о нас рассказывать.
— Мы можем попытаться предпринять кое-что получше, а не просто ждать, когда нас перебьют, — сказал Хэл, немало изумив самого себя, поскольку идеи, бродившие у него в голове, не приняли еще четкую форму.
— Все лучше, чем сдохнуть здесь в грязи, — пожал плечами Эв Ларнелл.
— Согласен, — сказал Милетус. — Что нам нужно?
— Полтора десятка храбрецов... или полтора десятка болванов.
— Еще больших болванов, чем мы? — поинтересовался Фаррен.
— Сэр, не согласитесь ли вы отправиться вместе со мной на дорогу? — спросил Хэл. — Мы идем на ловлю.
— А зачем я понадобился? — спросил Милетус с полуулыбкой.
— Чтобы подкрепить мои слова своей властью.
— После вас... сержант.
На то, чтобы найти будущих героев, у них ушло всего полчаса.
Их было тридцать — арбалетчиков, понуро бредущих по дороге без офицера. Но Хэл, пропустивший отряд лучников и еще один отряд катапультистов, поскольку у них не было оружия, заметил, что у этих тридцати до сих пор в руках были арбалеты, а в колчанах — стрелы.
Сломленные люди обычно не слишком беспокоятся о своем оружии.
— Эй, ребята, — крикнул Милетус по кивку Хэла. — Давайте, заворачивайте сюда.
Некоторые подняли головы, оглядели Милетуса, посмотрели обратно на дорогу.
— Я сказал, сюда! — рявкнул Милетус, и в его голосе зазвенела сталь.
Отступающие, шаркая, остановились. Возглавлял их мускулистый великан, у которого и характер оказался под стать.
— Кто вы такой, чтобы отдавать нам приказы... сэр?
— Вы нужны нам, — сказал Хэл. — Чтобы воевать. Вместе с нами.
— Ха, — сплюнул верзила. — Мы уже свое отвоевали. Может быть, Паэстум и стоит того, чтобы за него сражаться, и Дирейн тоже. Но только не за эти места с драконами, на которых вы, похоже, летаете, и треклятой рочийской магией, да еще и за сэйджинцев, которые не в состоянии сами за себя постоять.
Хэл ничего не ответил, незаметно вытащив что-то из поясной сумки и зажав в кулаке.
— Мне нужно пятнадцать человек, — как ни в чем не бывало продолжил он, — которые не трусят подняться в воздух и сражаться на спине дракона.
Повисла мертвая тишина. Слышались лишь тяжелые шаги солдат, безостановочно бредущих мимо. Потом кто-то присвистнул, а еще кто-то хрипло расхохотался.