— Ты все еще не прочь научиться летать?
— Ради этого, сэр, я готов на все что угодно.
— Гм. — Афельни уже собирался сказать ему что-то, но тут подошла Гаэта, и он передумал. — Этот парень действительно хорошо поработал или мне только кажется?
— Он поработал на совесть, — сказала Гаэта.
— Было бы неплохо, если бы все время было так чисто, верно?
Гаэта пожала плечами.
— Оставайся, поешь с нами, — сказал Афельни.
— Благодарю вас, сэр. И... если вы кого-нибудь ищете, я буду работать усерднее, чем кто угодно другой, сэр.
— Посмотрим, — неопределенно сказал Афельни. — Посмотрим.
У Хэла упало сердце.
Но утром, когда караван стал собираться в дорогу, в одном из фургонов нашлось местечко для рюкзака Хэла и скамейка, на которой он мог сидеть, а также кожаная упряжь, которую нужно было натирать маслом. Правда, никто так и не сказал Хэлу, в чем будет заключаться его работа и сколько ему будут платить.
4
— Бросай поводья, сдавайся и все такое, — протянул разбойник небрежно, при этом его арбалет смотрел Хэлу прямо в живот.
Хэл приподнял руки, бросив поводья на спину лошади.
Из-за кустов выехало еще с полдесятка грабителей с оружием на изготовку. Вел их тощий разбойник с тщательно напомаженной козлиной бородкой.
Место для засады было выбрано лучше некуда — приблизительно в двух лигах не доезжая сэйджинской крепости Бедаризи, в достаточной близости от нее, чтобы путник, считая себя почти в безопасности, слегка ослаблял бдительность.
Козлобородый, прищурившись, взглянул на Хэла.
— Ага. Это тот малец, который работает у дирейнского покорителя драконов, что был у нас прошлым летом?
— Да, это я, — сказал Хэл.
— Ты позабыл заплатить пошлину, когда вчера уезжал во Фречин. Или не так?
— Я не увидел никого, кому отдать ее, Черсо.
— Значит, мы друг друга помним! — довольно заметил разбойник. — Когда люди знают по имени того, с кем ведут дело, — это хороший знак. Что же касается того, почему никто не поприветствовал тебя вчера, так это оттого, что мы встретили одного торговца коньяком, а он принялся сопротивляться, так что нам пришлось забрать все. — Он ласково улыбнулся. — Коньяк оказался превосходным, так что мы все слегка вздремнули. Хэл выдавил улыбку, вытащил из-за пазухи небольшой кошелек и бросил его собеседнику. Черсо взглянул на своих спутников.
— Гляньте, этот парень умен не по годам, знает, что дешевле заплатить, не то что тот торговец, чьи близкие никогда больше не увидят даже его костей.
Черсо раскрыл кошелек, заглянул внутрь и недоуменно нахмурился.
— Здесь только серебро, парень.
— У нас сейчас не лучшие времена, — честно сказал Хэл. — В этом году всюду полно всадников из Дирейна, и все дают представления.
— Не говоря уже о рочийцах, — заметил рябой разбойник. — Только что в Бедаризи притащилась целая уйма. У них пять огромных ящериц, и все в клетках. Таких здоровущих я еще никогда не видел!
Второй добавил:
— Их еще и солдаты охраняют, так что пришлось пропустить бесплатно.
Хэл скривился. В Роче тоже поняли выгоду полетов на драконах. Он не видел пока ни одного из этих зрелищ, но ходили слухи, что отлично выученные рочийские всадники, выступающие строем и в одинаковой униформе, затмили большинство драконьих представлений, включая и аттракцион Афельни Драконьего, у которого теперь остался всего один зверь.
Черсо уловил промелькнувшее на лице Кэйлиса выражение и спрятал кошелек в карман.
— Теперь я верю твоим словам о плохих временах, парень. Люди должны доверять друг другу и никогда не брать больше, чем другой может дать, верно?
Хэл выдавил улыбку.
— Возможно, если бы я придумал какую-нибудь байку получше, ты вообще не стал бы брать с меня дань?
— Ну-ну, — сказал Черсо. — Не будем испытывать судьбу.