Став председателем, он не переменил своих обычаев по-прежнему много молился, посещал церковные службы, и если приходилось решать какие сельские вопросы, то он решал их, не выходя из храма. Слухи о таком председателе дошли до городских властей и вскоре в село прибыл новый председатель сельсовета. Алексей Иванович, освободившись от председательской должности, целиком отдал себя подвигу поста и молитвы, уединившись в своей келье и отрешившись от внешнего мира. Так прошло девять лет. И Господь призвал своего послушника на иное служение.
В 1928 году Алексей Ворошин принял подвиг юродства. Он покинул свою келью и уже жил где придётся, одевался в лохмотья, вёл себя более, чем странно. Никто не знал, где он ночует. Появлялся Лёшенька неожиданно и как бы ниоткуда. Люди долго не могли привыкнуть к его чудачествам. То вдруг возьмёт странную палку и, в самый разгар крестьянских работ, начнет ходить по полям, обмеряя землю палкой и мешая работе. Сельчане смеялись над его нелепым поведением, сердились и гнали его прочь, чтобы он не мешал их работе. Но Алексей, не обращая на них внимания, усердно продолжал делать вид, что обмеряет крестьянкие наделы. Прошел год, и на этих полях появился строгий чиновник-землемер. Вот тогда-то все и вспомнили Алексея Ивановича.
Шло время. Начиналась коллективизация. Никто в деревнях и слыхом не слышал о «раскулачивании». Да и кто мог представить, что тебя вместе с семьёй выгонят из своего собственного дома на лютый мороз.
Но блаженный уже ходил по селам и оповещал тех, кто будет выслан. Странным, непонятным и вызывающим было поведение блаженного Лёшеньки. То он голый идет по Парфенову, направляясь в гости к торговцам-сапожникам Александру Таламанову и Дмитрию Солодову. То станет возле дома многодетной крестьянской семьи пасечника и, упав на колени, начнёт плакать и молитвенно сокрушаться. Но вот, вскоре в село нагрянули представители властей и вывезли всё добро торговцев и зажиточных крестьян до последней ложки и исподнего белья. Раздетые стояли хозяева возле своих домов, плакали дети, голосили бабы.
Иногда блаженный приходил в какое-нибудь село, находил нужный ему дом и суетливо обмерял его, при этом вслух делая странные расчёты и озвучивая итоговую цифру. Причём цифра эта не подходила ни к площади дома, ни к его объёму. Люди смеялись над Алексеем Ивановичем, но не мешали ему дурачиться. И только после того, как хозяина дома забирали в тюрьму и давали ему срок заключения, озвученный блаженным накануне, люди изменили своё отношение к Лёшеньке и его чудачествам.
Однажды Алексей Иванович пришел к сестре Анне. Не поздоровавшись с хозяйкой, не сказав ей ни слова, он стал ходить по дому и быстро собирать вещи, складывая их на столе. И, так же молча, он схватил шапку и выбежал из дома. Сметливая Анна поняла что это какой-то знак, и решила что вещи, отобранные Алексеем, нужно хранить отдельно, а лучше припрятать их подальше. Вскоре в дом нагрянула комиссия и отобрала всё ценное имущество, только эти вещи и сохранились.
Любил блаженный бывать в селе Селезенево, часто заходил в Парфёново, что на реке Ёлнать. В одном из домов здесь он хранил самое дорогое мешок с книгами. Предупреждал блаженный сельчан не только о внешних угрозах, но и о бытовых травмах, которые с ними происходили в ближайшие дни. Люди часто сетовали на то, что блаженный никогда не говорил напрямую, а всегда иносказательно или устраивал целый спектакль. Но видно нельзя ему было говорить простым людям о том, что ему одному открывал Господь. А «имеющий уши, да услышит»
Приняв подвиг юродства, блаженный часто молился, стоя на церковной паперти, не заходя в храм. В это трудное время старостой храма был Павел Иванович Байдин. Потомственный крестьянин, он душою болел за землю. Оставшись без земли, он был вынужден поступить в колхоз. Как же ему было больно видеть, как новоиспечённые «начальники», не жалея ни скотины, ни земли, ни людей, разбазаривали колхозное имущество. Однажды во время службы увидел Павел Иванович, что вошел в храм блаженный Алексей. На голове шапка, в зубах папироска Ходит он по храму, заложив руки за спину, не обращая ни на кого внимания. Прошло время и власти распорядились закрыть храм. Вызвали Павла Ивановича, припугнули и потребовали немедленно сдать ключи от храма. Павел Иванович наотрез отказался отдавать святыню на поругание и ключи им не отдал, за что был арестован и заключен в Кинешемскую тюрьму. Будучи уже в преклонном возрасте, он не перенес тягот следствия (изнурительных допросов и побоев) и умер в тюрьме. Тело исповедника было отдано родственникам и погребено на кладбище села Ёлнать. Власти храм закрыли. Теперь по храму дерзко расхаживали рабочие в шапках, с папиросами в зубах. Власти приказали оборудовать в храме клуб. Дым и чад стояли в оскверненном Божием доме.