Освещая себе путь фонариком, Антон едва успевал сворачивать из одного коридора, в другой. Перебегал маленькие и большие комнаты с забитыми наглухо окнами и дверьми. Снаружи дом казался небольшим. Но парню он виделся бесконечным. В какой-то момент он с разбега влетел в широкий выступ, который внезапно преградил ему путь. Он вскочил и побежал дальше. Крик старухи не смолкал. Раскаты грома продолжали сотрясать стены ветхого дома. Дрожащим голосом со сбитым дыханием Антон начал взывать о помощи. Пробегая очередной коридор, он стал замечать, как стены начинали постепенно сужаться, а комнаты уменьшались в размерах. Он вбежал в одну из таких комнат и остановился. Дальше бежать было некуда, в комнате не осталось дверей, и проемов, через которые он мог бы ускользнуть от сумасшедшей старухи. Его охватила паника, он стал метаться от одной стены к другой. Свободного места в комнате становилось все меньше, как и кислорода. Антон начал задыхаться. Куда бы он не бежал перед ним возникали все новые и новые выступы, а крик старухи становился громче и ближе. Юноша чувствовал на себе ее зловонное дыхание, будто она находилась совсем рядом, прямо за его спиной. Но каждый раз оборачиваясь, он не видел ничего, кроме вязкой темноты, которая окружала его повсюду и с каждой секундой поглощала своей немой пустотой.
Спустя продолжительную погоню, места, куда можно было бы спрятаться, не осталось. Только крохотный квадратный участок и черный проем, куда Антон постоянно светил фонариком в ожидании бешеной старухи. Его трясло, каждая мышца на его теле была напряжена до придела, кровь мчалась по венам словно локомотив по раскаленным рельсам, а пульс тарабанил по вискам.
***Марина рыдала, держалась рукой за рваную рану на голове, из которой медленно сочилась кровь, и бежала со всех ног. Она выкрикивала имя Антона и звала его на помощь. Жуткий хохот мерзкого старика раздавался по всему дому. Заливаясь слезами, она спотыкалась, падала на пол, поднималась и продолжала бежать дальше, пока ее ноги не сплелись между собой, и она кувырком не свалилась в широкую трещину в полу. Сокрушив собой хлипкую перемычку, она рухнула на сырой холодный пол и оказалась в широком помещении с низким потолком, таким низким, что передвигаться там можно было только на четвереньках. Изнывая от боли, Марина встала на четвереньки и в тот же момент услышала над головой звуки шагов, которые быстро подступали к трещине. Она осветила фонариком комнату и увидела в конце просвет. Долго не раздумывая, она направилась к нему.
Жуткий старик продолжал преследовать. Он спустился следом и, продолжая хохотать, полз на четвереньках все ближе и ближе подкрадывался к Марине. Девушка хныкала и всхлипывала мокрым носом, пока не очутилась в еще одном коридоре, в конце которого увидела того самого старика с обрубком в руке. Она не могла поверить своим глазам, только что он был позади нее, а теперь каким-то образом оказался спереди. Она поднялась на ноги, развернулась и попыталась убежать, но тут же уперлась в стену. Она попала в ловушку. Между ней и улыбающимся стариком было всего несколько метров. Она прижимала к свитеру окровавленную руку и, заливаясь слезами, молила о пощаде. Но старик ни под каким видом не реагировал на ее мольбы, он просто стоял и дожевывал остатки пальцев, потом проглотил их, закричал и замахнулся на девушку. Он начал бить ее деревянным обрубком по телу и шее. В ответ Марина пыталась отбиваться от него куском зеркала. Она истошно кричала от боли. Ее рот наполнился кровью, которою она сплевывала себе на желтый свитер при каждом ударе старика. Бешеный старик, несмотря на смертельные порезы и потоки крови, которые летели во все стороны, улыбался. Он не кричал от боли, он смеялся, и его смех становился только громче.
***Антон замер в ожидании неизбежной встречи с безумной старухой. Его сердце бешено колотилось в груди и готовилось от страха вырваться наружу. Послышался быстрый топот, в бледном луче фонарика появилась старуха. Безумная улыбка по-прежнему мелькала на ее морщинистом бледном лице. Юноша несколько раз крикнул, чтобы она убиралась прочь, а потом просто начал на нее истерично орать. Старуха разбежалась и замахнулась, Антон замахнулся в ответ. По стенам коридора забрызгала темная кровь. Старуха раз за разом вонзала в парня осколок зеркала, размахивала им словно опасной бритвой, резала парню руки, лицо и шею. Раз за разом Антон вонзал в ее тело и шею деревянный обрубок. Весь коридор заполнял безудержный смех старухи и кровь, которая вытекала из ее рта, и душераздирающие вопли молодого человека.